множеством ламп, свисающие с пятиметровых потолков,- всё это потрясало воображение богатством и роскошью ушедшей навсегда эпохи. Слегка портил эффект современный ноутбук, стоящий на столе.

- Я приезжий. Зашёл полюбопытствовать, – это было первое, что пришло мне в голову.

- Милости просим. Каждый четверг – день, открытый для свободного посещения. С девяти до пяти.

- А кто у вас руководитель? Как с ним встретиться?

- Его высокоблагородие, ротмистр Бармин принимает посетителей в то же, самое время.

- Спасибо. Я обязательно зайду, - произнёс я и пошёл к лестнице.

- Четверг завтра, видимо, придётся мне к вам присоединиться, - обратился я к, закончившему рассказ, Максакову. – А сейчас всем отдыхать. Силы нам понадобятся. Я дружески помахал рукой своему маленькому отряду, послал Ире воздушный поцелуй и вошёл в воду.

Когда я отплывал от утёса, то обратил внимание на двух, купающихся неподалёку, мужчин. Двигались они как-то статично, друг с другом не разговаривали, и всё время глядели в мою сторону. Я мысленно похвалил себя за предусмотрительность, что не полез в пещеру, но чувство тревоги, всё равно, появилось. Очень незащищённым казался мне такой серьёзный объект.

Придя в пансионат, я отправился на обед. С этими постоянными прогулками на свежем воздухе и каждодневными купаниями, аппетит был просто зверским. В этот момент раздалась мелодия телефонного вызова. Звонил Олег:

- Слышь, братан, не обижайся и не кипишуйся. Ну, перебрал вчера. С кем не бывает. Есть серьёзный разговор. Подруливай сегодня в Заволжск, в мой стрипклуб. Сегодня дискотека «Для тех, кому за тридцать». Как раз наш возраст. Ха-ха. Шучу. Тебя проводят в мой отдельный кабинет. Подкатывай часам к десяти. Ну, давай. Жду.

Встречаться с ним абсолютно не хотелось. Но и портить отношения с местной «мафией» было не к чему. Конечно, я их не боялся. Однако за последние несколько дней накопился такой воз проблем, что прибавлять к ним ещё одну, на пустом месте, было просто неразумно. К тому же была вероятность узнать что-то новенькое по интересующему меня вопросу.

Глава 3

Ночной клуб находился на первом этаже здания, закрытого десять лет назад, завода «Контакт». Жилых строений рядом не было, поэтому «разношерстная» публика могла веселиться, без каких – либо ограничений, всю ночь. Клуб закрывался в восемь утра, а распахивал свои двери уже в полдень, принося своему владельцу баснословные барыши. Тут был центр «империи» Земелина. Все пороки человечества в одном флаконе. Зеркальный фасад, светящийся многочисленными огнями иллюминации, выглядел вполне фешенебельно. На входе стояли «вышибалы» типа «фейс – контроль», которые не пропускали внутрь бродяг и малолеток. Сегодня, к тому же, вход был по платным билетам.

- Я, Калинин. К Зёме. – Меня беспрепятственно пропустили внутрь. Вечеринка набирала обороты. На заднике сцены с шестом, сверкали неоном буквы, составленные из светодиодных гибких трубок: « МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ». Громко орала музыка, давя на мозги грохотом барабанного перебора. Танцпол сверкал подсветкой. Столбы, клубящегося дыма, исчезали под высоченным потолком. Большие зеркальные шары вращались, отбрасывая в разные стороны разноцветные блики от лазерных «пушек».

«Наверняка здесь раньше был производственный цех, где днём и ночью работали десятки людей, принося себе и государству пользу. «А, теперь тут вертеп разврата, приносящий пользу лишь одному жирному пауку, сидящему сейчас в отдельном кабинете, хотя ему самое место в тюрьме». - Так размышлял я, проталкиваясь, сначала среди танцующих, а потом лавируя между, стоящими вокруг танцплощадки, столиков. Всюду сновали официантки в туфлях на высоких каблуках. Нужно было отдать должное мужскому вкусу Зёмы. Девушки были, все как на подбор, статные, большегрудые и широкобёдрые. Из одежды на них были только чулки и коротенькие переднички. На сцене «полировала» шест голая стриптизёрша. Большинство присутствующих женщин были в полумасках, видимо, чтобы не узнали соседи и знакомые. «Наверняка, ведь полно замужних», - уверенно предположил я, разглядывая взрослых мамаш, которые, ну, никак, не могли быть все одинокими. А, ввиду того что они вытворяли, смысл опасаться быть узнанной был. Разврат царил полный. Многие были ещё при, хоть кое-какой, одежде. Но сама эта одежда была похотливо - вызывающей. Я видел какие – то блестящие платьица с вырезами на груди. Сквозь эти отверстия наружу выпячивались, ничем не прикрытые, женские прелести. Одна из женщин была в полностью закрытом, под горло, длинном вечернем платье, но когда она поворачивалась спиной, то глубочайший вырез сзади ничего не закрывал, ни спину, ни ягодицы, и заканчивался чуть повыше колен. Так что когда она наклонялась, а делала она это периодически - постоянно, то между белыми полушариями зада было чётко видно её интимное место. Другая женская особь была в цветастом комбинезоне с огромным вырезом между ног. Меж столов «баражировала» пышнотелая мадам, положив одну из своих внушительных грудей на поднос и полив её взбитыми сливками. Подходя к каждому посетителю мужского пола, она предлагала слизать сливки со своего тела. Помимо этого, мужики бесцеремонно запускали руки ей под юбку, и она при этом заливисто взвизгивала. Мужские особи, в основном, бывшие в плавках, а некоторые и без них, выпивали, плясали, во время танца, периодически, оголяя свою плоть, приставали к полуголым женщинам, лапая их в самых интимных местах, без всякого стеснения.

Спросив у голой официантки путь, я прошёл через весь этот балаган в отдельный кабинет.

- Привет. Содом и Гоморру возрождаешь? Смотри не превратись в соляной столб.

- Это почему ещё? – Олег пожал мне руку.

- Иногда надо читать и Библию, а не только этикетки на пивных бутылках. Давай к делу. Есть не хочу – ужинал в пансионате; пить не буду – за рулём. Закажи мне чашку чая повкусней и рассказывай, зачем позвал.

После того, как девушка принесла чай и, свесив обнажённые груди, переставила его с подноса на стол, Зёма тоном благодетеля изрёк:

- Если хочешь, забирай Ирину. Я же понимаю, что без тебя здесь не обошлось Она мне уже «поднадоела». Проблем с её заменой никаких. Только свистни – в очередь выстроятся. И долг прощу. Совсем. Для меня это сущий пустяк.

- Ого. С чего это такой широкий жест? Не благородство же проснулось. Что от меня взамен?

- Ничего