— А как Алекс? — озабоченно спросила Мэгги, и Куинн улыбнулся, отвечая ей.

— Она стала другой женщиной. Такой, какую я, пожалуй, никогда не знал. Мне кажется, она меня простила. Во всяком случае, она стала любящей и доброй. Я этого не заслуживаю, но очень этому рад.

Это Мэгги заставила его навести мосты и позвонить Алекс, и он был ей очень благодарен за это. Ее нежная рука прикоснулась к его жизни, оказав на нее благотворное влияние, в том числе вновь сблизив его с дочерью, что было для него важнее всего. Он лишь теперь понял, как сильно ему ее не хватало. Увидев ее, он как будто снова увидел Джейн. Алекс была поразительно похожа на мать, только ростом повыше.

— Ты этого заслуживаешь, — напомнила ему Мэгги, вспомнив вдруг те слова, которые он сказал при расставании в аэропорту. — Спасибо за то, что ты сказал мне, — добавила она, все еще находясь под впечатлением его слов. Это был самый дорогой подарок, который он мог ей сделать, и единственный, о котором она могла мечтать.

— А что я сказал? — поддразнил он ее и, продолжая разговаривать с ней, улегся на постель. Он с радостью ждал следующих двух недель и предвкушал встречу с ней после ходовых испытаний в Сан-Франциско. И только потом он намеревался принести в жертву любовь, которую он нашел с Мэгги, и себя самого, чтобы искупить, как он считал, свою вину перед Джейн.

— Ты сказал, что любишь меня, — напомнила она ему, — и теперь не можешь взять свои слова обратно.

— Я не имел намерения это делать, — сказал он.

Это ничего не меняло. Он все равно должен был ее покинуть. Но Куинн знал, что будет продолжать любить ее и после этого, так что уж лучше пусть она об этом знает. Он не хотел поступить с ней жестоко и не хотел еще более укрепить связь между ними, прежде чем разорвать ее окончательно, но понимал, как много значат для нее эти слова, и считал, что сказать их — это самое меньшее, что он мог для нее сделать. Он действительно любил ее, и она была счастлива знать об этом.

Они поболтали еще несколько минут, потом он повесил трубку. Десять минут спустя он уже крепко спал в своей новой постели. Он безумно устал, но был счастлив находиться в своем новом доме на борту «Ночного полета». Теперь здесь было его место.

Ходовые испытания прошли чрезвычайно успешно. Все системы работали даже лучше, чем предполагалось. Экипаж подобрался более компетентный, чем надеялся Куинн. Его внуки получили огромное удовольствие. Недели пролетели, словно минуты. Куинн несколько раз звонил Мэгги в Сан-Франциско. Она сказала, что безумно устает, потому что успела забыть, что такое преподавательская работа, и какими шумными могут быть ученики, но, кажется, была довольна, и голос у нее звучал бодро. Она сказала, что ждет, не дождется встречи с ним. Он заставлял себя звонить реже, чем хотелось бы, понимая, что пора начать понемногу отдаляться от Мэгги, иначе окончательный разрыв будет слишком болезненным. А время этого разрыва быстро приближалось. Он знал, что когда-нибудь увидит ее снова, и не имел намерения совсем расставаться с ней. Он будет звонить ей время от времени. Но он был твердо намерен не брать ее с собой в свою новую жизнь. Об этом они договорились с самого начала, и он хотел, чтобы они оба выполнили это условие. Не только ради него, но и ради Мэгги тоже. Но он по-прежнему с нетерпением ждал последних двух недель с ней в Сан-Франциско. Это будет их прощальным подарком друг другу.

Куинну очень не хотелось покидать яхту, и мальчишки плакали, прощаясь с членами экипажа, но он пообещал им, что они могут приезжать сюда так часто, как позволят родители. Когда, покидая борт яхты, Куинн вдруг заметил, насколько сильно Роберт похож на Дуга, у него появилось ощущение непрерывности жизни. Только цвет волос был у них разный. Джейн всегда говорила, что Дуг похож на Куинна, но теперь, взглянув на внука, он понял, что сын был очень похож на Джейн, только волосы были того же цвета, что у Куинна. Но черты лица он, пожалуй, унаследовал от матери. И впервые за двадцать четыре года Куинн осознал, насколько сильно он тоскует по сыну. Теперь он позволил себе почувствовать это. Увидев Алекс, встречавшую их в аэропорту, он чуть было, снова не прослезился.

Он провел с ними вечер, и мальчики взахлеб рассказывали родителям о своих приключениях. Поездка с дедом оставила массу ярких впечатлений, и они, несомненно, надолго ее запомнят. Это были превосходно воспитанные, ласковые, умные и добрые дети. На следующее утро перед отъездом Алекс снова поблагодарила его и сказала, что встреча с ним много для нее значит. Судя по всему, ярость ее исчезла без следа, как проходит излеченная болезнь. Это чудесное исцеление произошло за год, в течение которого они не виделись. Она сказала, что молила об этом Бога.

— Тебе будет хорошо на яхте, папа? — спросила она. Она боялась, что отцу будет одиноко, но он накануне вечером снова сказал ей, что именно такая жизнь его устраивает.

— Мне будет отлично, — заверил он ее. — Я буду просто счастлив. — Теперь он был уверен в этом. Он наслаждался каждой минутой своего пребывания на борту яхты в течение трех недель. Яхта с лихвой оправдала все его ожидания. И, несмотря на Мэгги, решение провести на яхте всю оставшуюся жизнь казалось ему правильным. Возможно, даже из-за нее. Куинну казалось, что он не имеет права на новую жизнь с другой женщиной. Мэгги была авантюрой, на которую отважилось его сердце, солнышком, выглянувшим ненадолго в дождливый день, а теперь пришло время продолжить свой одинокий путь. Он был абсолютно уверен, что именно этого хочет.

Уезжая, он пообещал Алекс, что постарается приехать повидаться с ней после рождения ребенка. Он мог прилететь самолетом из любой точки земного шара. К тому времени Куинн планировал быть в Африке, наслаждаясь тамошней зимой, а также посетить другие интересные места. Они с капитаном часами обсуждали это, причем Шон Маккензи внес ряд превосходных предложений. Теперь мысли Куинна сосредоточились на этом, и жизнь, которую он последнее время вел в Сан-Франциско, постепенно отходила на второй план.

Мэгги почувствовала это, когда он вернулся. Он казался тем же, каким уехал три недели назад, но едва заметные изменения уже произошли. Она не могла бы сказать точно, в чем они заключаются, но даже в первую ночь с ним ощутила, что он уже частично не с ней. Она ничего не сказала ему, но заметила, что его объятия уже не были такими страстными, как всего несколько недель назад. Орел уже рвался в небо, готовясь ее покинуть.

Мэгги была очень занята в школе, но пыталась выкроить время для него. Они снова перебрались на «Молли Би». Хочешь, не хочешь, ей приходилось часть каждого вечера проводить за проверкой письменных работ. В последние недели его пребывания с ней она старалась давать ученикам как можно меньше заданий, но все равно работы было много. Куинну тоже было нужно довести до конца много дел. Только ночью, ложась в постель, они вновь обретали друг друга. Только когда она лежала рядом с ним, а его рука обнимала ее, Мэгги испытывала к нему то же чувство и знала, что он чувствует то же самое по отношению к ней. В остальное время Куинн вел себя сдержанно. Это было весьма разумно, учитывая их скорое расставание. Куинн надеялся таким образом сделать для нее последний шаг менее болезненным. Он больше не был таким эгоистом, как прежде, думающим только о себе. На этот раз Куинн твердо намеревался не причинять никому лишней боли. И уж меньше всего на свете он хотел причинить боль Мэгги.