И правда, не слышала. Видно, задумалась глубоко.

– А нет ли там… случайно… – пытаюсь я унять дрожь в голосе.

– Есть, есть, – усмехается бабушка, – вон твоя зазноба. Опять в бумагах закопался по самые уши. И что ты только в нем нашла? Худой, рыжий, еще и в очках. Разве что ростом, как мой Вася. Ох, и видным же мужчиной был граф Василий Алексеевич. Помню, когда нас на балу у княгини Голицыной представили друг другу, я на цыпочки вставала, чтобы ему пигалицей не показаться. А что за роскошные усы у него были…

Люблю истории про бабушкиного мужа, но сейчас мне совсем не до них. Я бы давно сорвалась с места и подлетела к окну, если бы не яркое солнце. Везет бабушке: для нее прямые солнечные лучи безвредны, а меня они обжигают сильнее огня. День сегодня ясный, безоблачный. Хоть бы одна тучка небо закрыла, а то так и от любопытства помереть можно!

Люди в бабушкином доме появлялись редко. Иногда бездомный от непогоды спрячется или подростки залезут. Но надолго никто здесь не задерживался. И вдруг два месяца назад началось к нам настоящее паломничество. Приезжают важные такие, при галстуках, и все ходят, осматривают. Бабушка даже волноваться начала, что это за ее спрятанным наследством охотники явились. Она его перед смертью в тайник убрала, для потомков. Вот только всех графских потомков одна война за другой унесла…

Раз бабушке незваные гости не по нраву пришлись, то и я против них настроилась. Попыталась прогнать, да куда там – они на меня и внимания не обратили! Обидно до слез! Начала было план всеобщего устрашения разрабатывать, как вдруг в один из визитов… появился ОН! Андрей… И с этого момента мой мир перевернулся с ног на голову.

– Бабушка-а-а, – пытаюсь я поддать в голос побольше елея. – Я же тебе пока не нужна, да? Может, быстренько до парадного слетаю? Разведаю, что там?

– Иди уж, непутевая, – ворчит графиня. Только я-то вижу, что у нее губы от смеха дрожат. – Тебя ведь как кошку за хвост не удержишь.

У входа остановилась, забилась в укромный уголок. Сейчас главное – успокоиться, а то превращения не выйдет. Создавать предметы, как бабушка, я не умею, зато мне другое подвластно: могу обернуться в любое живое существо, какое когда-либо видела! Ну, ладно, не любое. Это я прихвастнула слегка. Трансформация – сложный процесс. Сначала у меня только мухи и пауки получались, потом птиц и мышей освоила. Вот только мышки с птичками на Андрея впечатления не произвели, а паучка в моем исполнении он чуть не прибил, насилу ноги унесла. Ничего, сегодня я ему особенный сюрприз приготовила, пусть только попробует не восхититься.

Медленно выдыхаю и начинаю придавать себе форму: съеживаюсь, вытягиваю лапки и хвост, открываю горящие зеленым огнем глаза… А вот и гости пожаловали.

– Мияу-у-у…

– Брысь отсюда!

– Ш-ш-ш!

Какой грубиян! Лысый и толстый. Чуть лапу мне не отдавил!

Перебежала на другую сторону, затаилась. Нет уж, лучше подожду, пока Андрей придет, а то меня так, чего доброго, затопчут. Ну вот и он наконец! Идет – не смотрит куда, в свои бумаги уткнулся.

Я осторожно вышла из укрытия:

– Мяу?

Андрей глянул на меня, убрал документы в сумку.

– Привет, – улыбнулся он, наклонился и протянул руку. – Кис-кис-кис. Ты откуда? Ты здесь живешь?

Я не спеша приблизилась, давая возможность рассмотреть меня во всей красе, потерлась, положила лапку на его раскрытую ладонь.

– Так ты, значит, кот ученый, – засмеялся парень. – То есть котенок. Ну-ка, иди сюда. Подхватил, я и глазом моргнуть не успела, как оказалась в сгибе его локтя. Гладит меня и приговаривает:

– Ну что, мурлыка, экскурсию проведешь?

– Мр-р-р… – только и могу выдать в ответ.

Как же давно я об этом мечтала! Ох, какие у него нежные руки. И пахнет он так вкусно – городом и неизвестностью. И глаза дымчато-серые, умные, с грустинкой внутри. От разлившегося по телу блаженства я даже форму терять начала. Пришлось срочно себя одернуть, сконцентрироваться.

– Андрей, ты бы заразу всякую к себе не прижимал! – крикнул какой-то из мужиков. – Цапнет сейчас тебя. Или блох напускает.

– Да ладно вам, Сергей Сергеевич, он же совсем ручной. Точнее, она, – поправился Андрей, приподняв меня на пару секунд. – Не больная, шерсть чистая. И мягкая такая, словно пух. Породистая, наверное. Может, потерялась?

– Ну-ну. Ты ее еще с собой забери.

– Может, и заберу, – хмыкнул Андрей и пересадил меня себе на плечо.

Прислушивалась я, прислушивалась, что мужчины обсуждают – ничего не понятно. Кадастры какие-то, право собственности, экспертизы. До того устала вникать в разговор, что не заметила, как задремала. И сразу за это поплатилась! Спину обожгло огнем – оказывается, Андрей у самого окна остановился. Такая боль пронзила, что вцепилась в плечо парня, зашипела и кинулась вниз. Он только вскрикнул.

– Вот, правду говорят, – бросил кто-то мне вслед, – черные кошки только несчастья приносят.

Забилась я в щель у стены, в самый сумрак, прислонилась к холодному кирпичу, чтобы боль хоть немного унять, а сама на Андрея смотрю. Он из сумки платок достал, послюнил и кровавые полосы на руке вытирает. Ох, и какая же я дура! Сама себе все испортила…

Уехали странные визитеры только к вечеру. Андрей напоследок позвал меня, но так неуверенно, что я ему глаза мозолить не стала. Вернулась к бабушке, запрыгнула на подоконник – благо, солнце уже спряталось за крышами – и долго разглядывала погружающийся в темноту город.

Графиня поджала губы, пробормотала что-то утешительное, но расспрашивать не стала. Зато, когда пришел Афанасий Никитич, во всех красках расписала ему толпу бесстыжих мужиков, которые неизвестно зачем оккупировали ее дом.

– А ведь я вам плохие новости принес, дражайшая Варвара Петровна, – вздохнул гаражный. – Вот, почитайте. Только что с вашего забора сорвал.

Никитич разложил на подоконнике большой плакат, и мы с бабушкой кинулись его изучать. Поверху шла жирная надпись «ТРК Графские развалины», а под ней – крупная разноцветная, отчего-то знакомая схема с описанием.

– Это что же получается?! – через минуту зашумела графиня. – Мало им было прекрасный парк вырубить, коробок высоченных вблизи настроить, так теперь они еще и мой дом снести собираются?! Вандалы, шаромыжники… о-ох…

– Бабушка, тебе плохо? – слетела я с подоконника.

Осторожно усадила графиню в ее любимое кресло, накрыла пледом.

– Как же они так могут? – спросила растерянно.

– А вот так, – развел руками Никитич. – Жизнь теперича такая. Но вы не волнуйтесь, я вас, если что, к себе заберу. У меня, конечно, потеснее и поскромнее будет. Ну да обустроимся как-нибудь.

– Нет уж! – отрезала графиня. – Один раз меня из этого дома вынесли вперед ногами. Больше я его не покину. Если разрушат усадьбу, то только вместе со мной!