– Вряд ли. Если они решили, что я понял, что меня ждут,глупо им торчать здесь.

– А если ты ошибаешься? – Я схватила его за руку,тревожно оглядываясь. Мне казалось, что из-за темных окон кто-то пристальносмотрит на нас.

– Ты боишься? – ласково спросил Кирилл.

– Боюсь, – ответила я.

– Это ничего. Мой друг сказал однажды: каждый человекиспытывает страх. Этого не надо бояться. Позволь своему страху завладеть тобойполностью, но только на минуту, а потом сбрось его и сделай то, что долженсделать.

– Наверное, он долго тренировался, – съязвила я, аКирилл уже подошел к двери магазина, достал носовой платок, тот белым пятноммелькнул в его руках, и осторожно надавил на дверь. Она не поддалась.

– Заперто.

– Разумеется, – переведя дух, ответила я. –Глупо оставлять на ночь дверь открытой.

– Но сигнализация не работает, – подумал он вслух,достал что-то из кармана и стал возиться с замком.

Через мгновение дверь открылась, а я зажмурилась в ужасе,ожидая рева сирен или появления людей и бог знает чего еще. Но в переулке былопо-прежнему тихо. Кирилл сделал шаг, и я, не задумываясь, приблизилась к нему.Он сунул руку в карман, раздался глухой щелчок. Этот звук мне был хорошознаком, в руках Кирилла появился пистолет, и он снял его с предохранителя. Я,тяжело дыша, сделала еще шаг и прикрыла за собой дверь. Теперь мы были вабсолютной темноте, свет фонаря сюда не доходил.

– Иди за мной, – сказал Кирилл. – Там впередидверь.

Я так и не увидела двери, ослепнув от темноты, но услышалазвук, когда он открыл ее. Сделала еще пару шагов и натолкнулась на Кирилла, струдом удержавшись, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Он замер, наверное,ждал, когда глаза привыкнут к темноте. А потом чиркнул зажигалкой и вытянулруку. Из темноты выступили предметы, шкаф, стол, а на столе… В первое мгновениея подумала, что на стол небрежно брошено одеяло, и только когда Кирилл, сделавеще несколько шагов, высоко поднял руку, освещая столешницу, я поняла, что этона самом деле. Мужчина лежал лицом вниз, свесив руки, оттого я не могла еговидеть, но сразу поняла – он мертв, слишком неподвижно, слишком страшно онлежит, упираясь ногами в пол. Не знаю, почему я не заорала в голос. Скореевсего, просто отупела от ужаса, в такие мгновения крик стынет в горле и ты не всостоянии пошевелиться и соображать тоже не в состоянии.

Кирилл левой рукой коснулся плеча мужчины, чтобы перевернутьего на спину, но труп был слишком тяжел. Кирилл передал зажигалку мне ипопытался сделать это еще раз уже двумя руками. Он перевернул мужчину на спину,рубашка на груди покойника распахнулась, и я увидела массивный крест на цепочкеи только после этого перевела взгляд на лицо убитого. Точнее, на то, что отнего осталось. Выстрелом ему снесло половину черепа. Огонь зажигалки в этот моментпотух, и комната вновь погрузилась в темноту, еще более кромешную, чемнесколько минут назад.

Я почувствовала руку Кирилла на своем локте. Не говоря нислова, он направился к двери, я шла за ним, то и дело натыкаясь на него втемноте. Не знаю, как он ориентировался, но до двери на улицу мы добралисьблагополучно. Он распахнул ее, и я в полуобморочном состоянии шагнула намостовую. Кирилл не дал мне опомниться и, захлопнув дверь, повлек в сторонуулицы, откуда мы пришли сюда.

– Боже мой, – только и смогла произнести я и намгновение остановилась, не в силах сделать еще шаг.

– Надо уходить, – сказал Кирилл, голос его звучалабсолютно спокойно, и это поразило меня больше всего. – Пожалуйста,потерпи немного, в двух кварталах отсюда есть стоянка такси.

Он обнял меня, и мы быстро зашагали по улице. Возле сквераувидели машину. Водитель такси читал газету, заметив нас, посмотрел внимательнои, убрав издание, завел мотор.

– Тебе нельзя возвращаться в гостиницу, – выдавилая из себя.

– Я только провожу тебя.

– Нет.

– Я не могу отпустить тебя одну.

Свои вещи он забрал из гостиницы еще до нашей поездки в«Альбатрос» и оставил их в камере хранения на вокзале.

– Там нет ничего ценного, – пошутил онтогда. – В крайнем случае, обойдусь без них.

– Что, если старик все-таки рассказал им о тебе? –не торопясь садиться в машину, спросила я.

– Ему нечего рассказать. Разве что назвать мое имя, нуи еще сообщить, что иногда я приносил ему кое-что на продажу.

– Господи, зачем мы взяли этот камень? –запричитала я.

– Не плачь. То, что сделано, уже сделано. Это уже неисправишь.

– Мы увидимся завтра? – я поспешно вытерла слезы.

– Да, на набережной. Приходи туда как обычно.

– Где ты собираешься ночевать?

– Не беспокойся обо мне, вообще ни о чем не беспокойся.Запомни: ты никогда не видела этого камня, обо всем остальном можешьрассказать. О встрече со мной, о том, что мы были в «Альбатросе», о том, что япопросил тебя позвонить, но ты понятия не имеешь куда. Все поняла? И ты никогдане была в том переулке и о трупе ничего не знаешь. Справишься? Запомни главное:им не в чем тебя обвинить. Мы случайно познакомились, встречались несколькодней, а сегодня ночью простились возле гостиницы. Если ты будешь убедительна,им ничего не останется, как тебе поверить.

– Мы еще увидимся? – глядя ему в глаза, спросилая.

– Конечно. Если я решу, что тебе здесь оставатьсяопасно, непременно приду за тобой. Ничего не бойся, я буду рядом.

– Я не могу не бояться, я опасаюсь за тебя.

Он коснулся губами моих губ.

– Спасибо. Все будет хорошо, верь мне.

– А если они появятся и ты не сможешь прийти ко мне?Как я тебя найду?

– Не надо меня искать. Я же сказал, что буду рядом.

Его слова меня не успокоили, таксист нетерпеливо посматривалв нашу сторону, а я не выпускала руки Кирилла, не позволяя ему направиться кмашине, ведь там поговорить мы уже не сможем.

– Послушай, если я буду знать, что появляться тебеопасно… мы должны договориться об условном сигнале.

– Будешь выставлять цветок на окно? – улыбнулсяон.

– Прекрати. Я говорю серьезно.

– Так и быть, поиграем в шпионов. В случае опасностизаплети волосы в косу, я пойму, что подходить к тебе нельзя.

Я кивнула и первой пошла к машине.