— Я знаю, — подошел к ней Том. — Вы изо всех сил стараетесь, чтобы были дом, семья, но, может быть, лучше не ждать его возвращения и жить исходя из того, что он никогда не вернется.

— Вы считаете, что он уехал навсегда? — спросила она подавленно.

— Он мог, да.

— Вы ошибаетесь. — Она посмотрела в окно — туда, где дорога от их дома, петляя, уходила к главной дороге. — Он взял не все деньги. У бабушки еще остались сережки и медальон. Если бы он решил бросить нас, он бы забрал и это.

Том тронул ее за руку и отошел.

— Может быть, у него возникло спонтанное решение.

— После того, как ему пообещали хорошее место, которого он добивался?

Она покачала головой. Дорога была пуста. Майор Хейз давно ускакал, отца не было.

— Он собирался вернуться. Я знаю, Том. И если не вернулся, значит, с ним что-то случилось.

— Да, — со вздохом согласился он. — Могло быть и так. Но этот дневник… — он нахмурился, взглянув на книжку, которую она держала под мышкой, — не принесет вам спокойствия. Послушайтесь моего совета и положите его туда, откуда взяли.

Крессида молчала и продолжала смотреть на пустынную дорогу. Никто не спешил к ним на помощь, во всяком случае, пока. Книжка со странными записями скрывала что-то важное. Она была уверена в этом. К сожалению, теперь ей стало ясно, что Том что-то скрывает от нее.

Как Алек и предполагал, это была утомительная работа. В течение двух дней он старательно сопоставлял счета с записями в конторской книге, время, от времени качая головой от удивления — уж очень много денег тратил Тернер. Этот человек жил совсем не как простой солдат: покупал дорогие носовые платки, китайский фарфор, вино. Тернер вел себя так, будто имел солидный доход и не должен был беспокоиться о завтрашнем дне. Алек поначалу насчитал невыплаченных долгов на триста фунтов, но за последние три года они были погашены. Откуда Тернер брал деньги?

Он внимательно просмотрел графу поступлений. Их было немного, гораздо меньше, чем платежей, так что Алек не ошибся. Доход составляли средства его овдовевшей дочери, армейская пенсия и небольшая ежегодная рента его матери. За последние два года были частые, но нерегулярные платежи от У. Прен. с припиской «Ладгейт» — крошечными буковками под суммами платежей.

Даже сложенные вместе, суммы доходов не соответствовали расходам, но надо было от чего-то отталкиваться. Потребовалось немного усилий, чтобы выяснить: некий Уиллард Преннер владел магазином по продаже литографий на Ладгейт-Хилл. Алек догадывался, за что лондонский магазин мог платить Тернеру, но когда он сообщил мисс Тернер о своих планах поехать в Лондон, чтобы встретиться с Преннером, он ничего ей не объяснил.

— Я поеду с вами, — немедленно заявила она.

— Вам не надо утруждать себя. Это будет утомительная поездка.

— Но моего отца никто не видел с тех пор, как он уехал в Лондон. Вдруг мы сможем узнать нечто такое, что приведет нас прямо к нему? — Ее медовые глаза светились решимостью.

— Это маловероятно, — сказал Алек, не раскрывая своих соображений.

У него было такое чувство, что Джордж Тернер исчез по причинам, о которых лучше было бы не знать. Долги, необъяснимые поступления, странные письма с просьбами о предоставлении заманчивой должности… Все это характеризовало пропавшего Джорджа Тернера как человека не столь добропорядочного и скромного, каким, конечно же, считали его домашние. Мисс Тернер, несомненно, рисовала в своем воображении картину, как они спасают ее отца от несправедливого заключения в тюрьму или находят его в больнице. Алек начинал подозревать, что они отыщут Тернера, если отыщут вообще, скорее, в каком-нибудь пабе под другим именем, рассказывающим трогательную историю с целью завоевать расположение новых щедрых друзей. Алек терпеть не мог такого типа людей и считал, что его семейству будет даже лучше без него. Но Стаффорд обязал его найти этого человека, и он найдет его, если это вообще возможно. А если бы он смог найти Тернера и встретился с ним без свидетелей, то достаточно убедительно напомнил бы ему о его обязанностях перед семьей.

— Но все же возможно. Я хочу поехать с вами.

Алеку не в первый раз захотелось подавить в себе интерес к этой особе. Перспектива предстоящей поездки в Лондон вдвоем наводила его на грешные мысли. Она настаивала, что хочет знать все, и он не мог лгать ей.

— Вам следует знать, что всегда существует вероятность обнаружить нечто не очень приятное, — предупредил он, предприняв последнюю попытку убедить ее остаться.

Она сделала глубокий вдох.

— Понимаю, — спокойно сказала она. — Я готова к худшему. Но я хочу знать, что случилось с отцом.

Алек уступил, убедив себя в том, что его позиция никак не связана с чувством ликования, от перспективы целых два дня провести наедине с ней.

— Очень хорошо. Я заеду за вами утром.

После его ухода Крессида отправилась собирать саквояж, только теперь вспомнив, что ей придется все объяснить Калли. Как она и ожидала, Калли испугалась.

— Тебе действительно надо ехать?

— Да. — Крессида не сказала ей, что майор был против. — Мы отправляемся завтра утром.

— Вдвоем? — Калли кусала губу. — Может быть, мистеру Уэббу поехать с вами?

— Тому нужно остаться здесь. Нас не будет только одну ночь, но если что-то случится, он будет нужен тебе. — Она уложила в саквояж чистую одежду, но ее одолевали сомнения. — Я достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе. И непохоже, чтобы у майора Хейза были намерения изнасиловать меня.

— Ну не знаю, — пробормотала Калли. — На вечере он смотрел на тебя уж очень откровенно…

Крессида фыркнула, но отвернулась, чтобы краска смущения не выдала ее.

— Чепуха.

— И ты не такая уж взрослая, — продолжала Калли. — Бабушка будет беспокоиться.

— Калли, тебе так кажется из-за нашего разговора той ночью. Он не стал бы набрасываться на меня, даже если бы я была самой очаровательной из всех женщин, а я уж точно не такая.

— Но ты очень хорошо смотришься рядом с ним. — Крессида повернулась к сестре, но Калли упрямо кивнула. — Да, оба такие высокие. Рядом с ним ты выглядишь настоящей леди. Я вижу, как он любуется тобой.

— Калли!

— Или восхищается твоим сильным характером. И ты признала, когда говорила с бабушкой, что он очень красивый мужчина.

— Уходи! — рявкнула Крессида.

Капли пожала плечами и, слава Богу, вышла. Крессида возилась с саквояжем, не в силах выбросить из головы слова сестры. Неужели они на самом деле хорошо смотрятся вместе? Интересно, он заметил это или ему все равно? «Конечно, нет», — сказала она себе и пошла полоть огород, чтобы забыть все, что говорит Капли.

Они выехали рано утром и быстро добрались до города. В хорошую погоду, в карете с хорошими рессорами, запряженной доброй лошадью, двадцать миль промелькнули как десять. Когда они оказались в городе, майор стал показывать ей разные достопримечательности, которые она рассматривала с всевозрастающим интересом. Они проехали мимо собора Святого Павла, через запруженную толпой Флит-стрит. Сбоку возникло большое строгое здание, и когда Крессида спросила, что это, он ответил: «Тюрьма Флит»[2]. Сообщение о тюрьме сразу же изменило ход ее мыслей. Когда они завернули во двор таверны, она не смогла промолчать: