– Ты, Валя, сиди здесь и смотри. Если я достану платок и начну изображать утирание обильного пота с лица и шеи, значит, иди ко мне и садись рядом с ней. Дальше игра пойдет в открытую. Может, в отдел повезем. В других случаях не суйся, даже если тебе покажется, что меня бить будут.

– А если и правда будут? – осведомился оперативник и расплылся в хулиганской улыбке.

– Ну, если уж и в самом деле начнут, тогда просто наряд вызывай, а сам не светись. Тебя в районе в лицо наверняка все знают. – Крячко поднялся из-за стола, на ходу снял часы и засунул их в задний карман брюк.

Он неторопливо прошел к стойке бара, оценивающе разглядывая посетителей, вычисляя, кто тут просто расслабляется, а кто работает. Ложкова сидела на высоком стуле, закинув ногу на ногу. Вид у нее был и в самом деле не третьеразрядный. Прическа из дорогого салона, жакет стоит столько, сколько полковник Крячко в месяц получает. Про ее туфли он вообще решил не заикаться.

Дамочка лет двадцати восьми или тридцати с небольшим была упакована по высшему разряду. Вот только золота на ней было маловато, и это понятно. Работа с риском быть ограбленной не располагает к ношению бриллиантового колье и серег в полмиллиона деревянных.

– Привет, девочки, – тихо бросил Крячко, пристраиваясь рядом с Ложковой и ее знакомой.

Дамочки курили и о чем-то тихо беседовали.

– Скучаем?

– Вам чего, дедушка? – тут же ответила Ложкова, но Крячко уловил на себе взгляд, оценивающий его с ног до головы.

Ошибиться Станислав Васильевич не мог, даже если бы и не имел о Ложковой такой исчерпывающей информации. Он знал эту публику давно и очень хорошо. Полковник всю жизнь работал с такими особами. Они поставляли ему информацию, выступали в роли пострадавших или преступниц, обиравших клиентов. Он видывал их и во многих других ипостасях. Эти жрицы любви очень умело прикидываются честными девушками.

– Скучно, тоскливо, одиноко, выпить не с кем, – пробормотал он, садясь на высокий стул рядом с Ложковой. – Так хочется чисто человеческого тепла, особенно когда есть средства, позволяющие его разогреть. – С этими словами он выразительно посмотрел на Ложкову.

В глазах этой особы некоторое время метались недоверие, оценка, борьба. Потом решение было принято. Учитывая ее взгляд, брошенный на часы, Крячко понял, какое именно. Мол, почему бы не начать с этим типом? Не мальчик, но может быть при деньгах. Да и время для проверки есть. Начнет жмотничать, можно и по борту пустить. А к тому времени, глядишь, и более солидные клиенты подтянуться. Если при деньгах дядя, то нечего вечер терять. Какая разница, с кем. Этот, наверное, не станет всю ночь мучить, пылу не хватит. Не мальчик ведь.

– А вы знаете, что пьет дама, если приглашаете? – прозвучал многообещающий ответ Ложковой, и ее подруга тут же ретировалась в дальний конец зала.

– Угощу даму всем, чего она пожелает, – пообещал Крячко, демонстративно уперев взгляд в глубокий вырез платья. – Может, нам стоит пойти за столик? Там как-то комфортнее и мягче. Присядем, а потом уже определимся с меню, да и всем остальным. – Станислав деликатно подал женщине руку, помог ей спуститься с высокого стула и проводил к свободному столику у окна.

Полковник сразу понял, что его здесь оценили, потому что в его сторону был брошен красноречивый взгляд официантки, да и бармен что-то шепнул своему напарнику, ловко обращавшемуся с шейкером.

– Прошу вас!.. – галантно предложил Крячко и сам уселся на мягкий диван рядом с представительницей древнейшей профессии. – Как вас зовут? Почему-то мне кажется, что вы не москвичка. В ваших глазах прячется какая-то тайна. – Станислав Васильевич старательно провоцировал проститутку на исполнение роли бедной, несчастной беженки с Балкан.

Пусть она войдет в образ, потом легче будет ее колоть. Женщина посмотрела Крячко в лицо, и в ее глазах тут же появилась та самая тайна. Мутная наволочь, глубокая задумчивость, влажный блеск! Сейчас начнется душещипательный рассказ. Нет, не сразу, а после того как клиент проявит себя, состояние своего бумажника. Иначе не стоит и пачкаться.

– Женщина – это всегда тайна, – тихо ответила проститутка. – Иначе она не смогла бы привлекать внимание мужчин.

– А у вас философский склад ума, – заявил Крячко, жестом подзывая официантку.

– Жизнь сделала меня философом. – Дамочка красиво пожала плечами, но развивать эту мысль не стала.

Крячко это понял, он даже ожидал, что разговор на эту тему развиваться не будет. Пока женщина его не оценила, она не приступит к игре с ним. Господину полковнику пришлось заказать мартини и фрукты.

«Бумажник за этот вечер опустеет, но дело того стоит, – решил Станислав. – Эх, жалко, я заранее не сообразил написать рапорт и приложить план этой вот операции. Мог бы получить деньги на расходы. Хотя начальство не одобрило бы. Такие операции всегда с душком. Какой-нибудь высокий чин обязательно начнет возмущаться, мол, скоро все примутся по пятницам подобные рапорта писать. Конец рабочей недели, девочки, рестораны! Красиво жить хотите, западных боевиков насмотрелись. А головой работать кто будет?»

Крячко вздохнул, усмехнулся своим мыслям и наполнил бокалы. Выражение лица у него сейчас тоже было вполне загадочным, даже ироничным, скептическим. Вполне в соответствии с темой застолья.

– Я предлагаю выпить за знакомство, – проговорил Крячко. – Меня зовут Станислав Васильевич. А вас?

– И почему русских всегда тянет на шаблоны? – спросила проститутка и с грустью посмотрела на него. – А просто, без домогательств угостить девушку никак нельзя?

– Помилуйте! – Крячко вскинул брови так высоко, как позволяли тренированные мимические мышцы. – В чем же тут домогательство? Просто приличнее было бы обращаться к вам по имени, нежели с безликим «вы». Две родственных души, тоскующих и ищущих утешения. Я не претендую на ваше внимание, хотя мне показалось, что вам и в самом деле плохо.

Фраза получилась витиеватой и несколько запутанной. Что и требовалось. Девочка хитра и опытна, но большим умом не обладает. Пусть кушает избитые изречения, ведь она даже не читала тех книг, откуда Крячко черпал эти фразы, мотивы и настроения. А ведь писали их талантливые люди. Пользоваться этими сочинениями можно было каждому в рамках собственных жизненных коллизий. У полковника Крячко эти самые коллизии были профессиональными. Столкновения жизненных позиций происходили в общении с преступниками, а не попутчиками в метро.

– У вас богатый жизненный опыт, – заявила Ложкова и поощрительно улыбнулась. – Чувствуется, что вы умны. Да, вы во многом меня читаете как книгу. Хорошо, зовите меня Вандой.

– Ванда? То-то я чувствую какой-то едва уловимый акцент, – отреагировал Крячко. – И что вы делаете в России? Беженка? Или вас забросило в нашу страну нечто другое? Почему-то мне кажется, что у вас беда. Я могу вам чем-то помочь?

– Вы бизнесмен, большой чиновник? – снисходительно и как-то обреченно поинтересовалась Ванда. – Или Господь?