Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Случившийся предыдущей ночью эксцесс, по счастью, последствий не имел. Из опыта Мятлев знал, что не совсем контролирующая себя девушка иногда может позволить слишком многое и вроде бы по взаимному согласию, но наутро испытать к себе и к партнеру неприязнь, вплоть до отвращения. У них такого, похоже, не случилось, но зато для общения тет-а-тет Герта выбрала гораздо более безопасное помещение, чем спальня.
Себя остерегается или только его?
Не слишком важно. Главное – вербовку ценного агента так не проводят. И высоконравственные девственницы в разведке не служат. Вчера его могли бы заснять в любых видах и позах, гораздо качественнее, чем «человека, похожего на генпрокурора», как угодно перемонтировать плёнку и наложить любой текст. Если земная техника это позволяет, так уж «потусторонняя» – тем более. Для шантажа и дискредитации хватит. И нет никакой необходимости на следующий день вести себя так, как Герта. Или уж буря страсти, чтобы окончательно покорить «клиента», или холодное предъявление «материалов». Рассчитывать водить опытного специалиста на крючке с наживкой из «новой чистой любви» – просто непрофессионально.
Мятлев, тем более что ему на самом деле очень этого хотелось, выждав подходящий момент, всё-таки сделал очень деликатную попытку обнять, а если получится – и поцеловать девушку. Без агрессивной страсти, почти по-дружески. Она, не жеманничая, ему ответила. Генерал получил полчаса чистого наслаждения. Герта, достаточно возбудившись сама, но не теряя головы, позволила ему ровно столько, сколько допустимо в комнате, куда в любой момент могут войти посторонние.
– На экскурсию – это хорошо, – кивнул генерал. – Мне вообще у вас всё интересно, просто по улицам ходить, хоть в богемном кабачке, хоть в извозчичьем трактире разговоры слушать.
Настоящих извозчиков в Москве лет пятьдесят как не было, если не считать некоторого количества конных экипажей, используемых для развлечения туристов и в ритуальных (свадьбы или, наоборот, похороны высшего разряда) целях. Но несколько заведений с характерной, зелёной с золотом, вывеской Мятлев, проезжая по улицам, видел. Об этом и спросил, попутно вспомнив Гиляровского.
– А, это такая традиция, – махнула рукой Людмила. – Как в Англии. У нас с незапамятных времен все водители такси и прочего наёмного транспорта входят в профсоюз извозопромышленников. А трактиры и некоторые кабаки[28], ими излюбленные, выполняют функцию своеобразных клубов.
– Понятно. Приятно жить в стране с традициями. Выпьешь? – неожиданно спросил Мятлев. Людмила хотела отказаться, но потом решила, что поддержание уровня общения важнее. Незаметно передвинула верньер гомеостата на два деления. Теперь алкоголь распадётся в организме до воды и углекислого газа, минуя промежуточные стадии всяческих альдегидов через пятнадцать минут, хоть бутылку из горлышка выпей.
– С кофе немного можно. Мы пока никуда не спешим.
Генерал, начав с утречка на вчерашнее, уже слегка плыл. Совсем чуть-чуть, но Вяземской было заметно.
Чтобы «уравнять шансы» и подтвердить репутацию отвязанной девчонки, да вдобавок строевого офицера, она не спеша, мелкими глотками выпила коньяк, закусила ломтиком острого сыра.
– Скажи мне, Люда, – вдруг вернулся к занимавшей его едва ли не пуще вопроса собственной безопасности теме, – только ну совершенно между нами. Как офицер обещать можешь?
– Если касается лично меня, а не службы – могу.
– Тебе Герта ничего не говорила? Наверняка ведь касались вы этой темы. Ну, как она ко мне…Честно скажи, без всяких уловок. Нужно мне это, понимаешь. Иначе я просто брошу это дело. Не смешно разве – сорокалетний мужик перед девчонкой стелется, карьерой и семьёй рискуя, а она, возможно, только посмеивается, отойдя в сторонку. Нет, от наших совместных планов я не отказываюсь, не думай, что Леонид Мятлев ради «ля плю бель филь»[29]соглашается всю мировую систему то ли обрушить, то ли перестроить. Не Парис я и не царь Менелай. Просто желаю своё в этой истории положение отчётливо понимать… И дураком не выглядеть.
Примерно то же самое он уже спрашивал у Ляхова, правда, в другое время и в другой обстановке, которая успела существенно поменяться, даже относительно его собственных чувств.
Людмила засмеялась. Очень дружески положила ладонь на руку генерала, а глазами указала, чтобы налил ещё.
Мятлев мельком удивился – это же у неё выйдет больше ста грамм с утра без закуски? Зверски пьют господа «печенеги», не хуже старинных кавалергардов, пусть и девицы. Ну а его какое дело? Ну, пусть наберётся, завалится спать, а он с Гертой гулять отправится. Где-нибудь в «Национале» или у «Тестова» позавтракают плотненько…
Что сам он может набраться быстрее Людмилы, ему в начавшие сладко туманиться мозги не приходило.
– Что я скажу? Шансы у вас есть, как у каждого, кто хочет понравиться девушке, тем более – свободной. Другое дело – как ими воспользоваться. До вчерашнего вечера вы ей были достаточно интересны как человек и как мужчина. Поменялось что-нибудь с тех пор – не знаю, утром с ней не виделась. Вы бы должны сами лучше меня её ауру чувствовать. Ещё более откровенно, раз уж мы по-офицерски говорим – отдаваться вам из любопытства или чтобы «сделать приятное» она не собирается. Не та натура. Даже если бы этого «интересы службы» требовали. На такой случай мы бы сотрудницу с другими принципами привлекли. Вот если сама решит, что вы – «её человек», тогда всё возможно.
Вяземская взяла сигарету, подождала, пока Мятлев поднесёт зажигалку. Мизансцена требовала такого внешне незначительного штриха. Дымящаяся в длинных пальцах сигарета и слегка нервная затяжка придавали словам Людмилы искренности и убедительности.
– Как вы воспользуетесь этой информацией – ваше дело. Я не сводня, и опыт мой в таких делах – стремящаяся к нулю величина. Давайте лучше о деле, а то скоро Герта проснётся, и вам будет не до него. – Девушка улыбнулась понимающе и даже сочувственно. – Я вот какое решение приняла, пользуясь своими правами: в ту Москву я схожу одна. Встречусь с вашим другом, передам ему то, что считаете крайне важным. Или лучше – напишите записку, сообщите, что хотите (я читать этого не буду), добавьте, что форс-мажорные обстоятельства не позволяют вам вернуться минимум двое суток. Заодно попросите связаться с человеком из вашей организации, которому безусловно доверяете, с тем же Санниковым, если он действительно надёжный человек, передайте поручение – выяснить, кто организовал слежку за нами и за вами. Предпринимать совсем ничего не нужно, только выяснить… А потом у нас найдутся способы прекратить это безобразие.