Пётр Игнатьевич побледнел, по лицу скользнула гримаса боли:

- Предположу, что об этом болтает уже весь город, у нас быстро разносятся слухи.

«А чем ещё заниматься жителям маленького провинциального городка, – вздохнул Алексей, невольно вспомнив своих соседок, для коих сбор и многократное обсуждение сплетен было смыслом жизни, - если обитатели крупных городов в эпоху Интернета и то таким развлечением не брезгуют?»

Петенька, устыдившись собственной слабости, виновато улыбнулся:

- Простите, не о слухах сейчас думать надо… Да, я знаю, что тётушка убита, мне Василий сообщил, мой слуга.

«Фу-ты, ну-ты, какие мы изнеженные, слуги у нас, скажите-ка!» - дало о себе знать пролетарское происхождение и советское воспитание, заставившее Алексея Михайловича нахмуриться и прикусить губу.

Да, у этого мальчика с детства были слуги, которые ходили за ним гурьбой, спасая от сквозняков и сдувая пылинки, а Лёшка до школы большую часть времени проводил с друзьями на улице, и что с того?! У этого Петеньки тоже есть шанс, причём очень даже неплохой, стать героем и оставить своё имя на страницах истории… Хотя нет, история как раз его имя не сохранит, слишком большие потери были за две войны и одну революцию, чтобы трепетно помнить о каждом погибшем. А если Петру Игнатьевичу хватит сообразительности эмигрировать, то его внуки, скорее всего, даже по-русски говорить не будут. И всё равно не стоит считать Петеньку трусом и хлюпиком, не стоит, как любила говорить Лика, судить о мелодии по первым, исполненным учеником, нотам, всё ещё может сто раз измениться, и минорный полонез превратится в мажорный вальс. Только вот интуиция и что-то ещё, тёмное и неизведанное, вылезающее из глубины души, в один голос кричали, что Пётр Игнатьевич не сможет сделать самого главного: стать опорой Елизавете Андреевне в грядущей смуте. Он и от покушений-то её сберечь не сможет, так и будет горестно на могиле рыдать!

Алексей потряс головой, гадая, что за бред приходит ему в голову. Какие покушения, да в доме Софьи Витольдовны и дышат-то, поди, по расписанию и исключительно с позволения хозяйки! И вообще, какая ему, гостю из будущего, разница, что станет с этой Лизой, он же её и не знает толком! И знать, по большому счёту, не хочет. Ему надо найти способ вернуться в своё время, надо найти убийцу Петиной тётки, а о безопасности Елизаветы Андреевны пусть думает жених.

Пётр Игнатьевич сдавленно кашлянул, пытаясь привлечь к себе внимание следователя и развеять тишину, становящуюся всё более гнетущей. Что это, право слово, с этим господином Корсаровым, он словно спит с открытыми глазами или же грезит наяву, подобно посетителям опиумных курилен или же провидцам. А может это безумец? Нет, не похоже, в самом начале беседы Алексей Михайлович держал себя вполне достойно, в полном соответствии со своим положением. Духовидец? Да нет, глупости это всё и мошенство, никаких призраков не существует! Петенька сдавленно застонал и хлопнул себя ладонью по лбу. Какой же он всё-таки болван, как он мог забыть, что Алексей Михайлович попал под экипаж, Лизонька же об этом рассказывала! Именно последствиями травмы и объясняются странности в поведении господина следователя. Окончательно успокоившись, Пётр Игнатьевич звучно откашлялся, дабы привлечь к себе внимание следователя, и, глядя прямо в карие с золотыми искорками на дне глаза, спросил:

- Алексей Михайлович, не желаете ли чаю?

«Я бы от коньячка не отказался или ещё чего-нибудь горячительного, мозги прочищающего, но пить на работе – дурной тон и в наше время», - вздохнул Алексей и решительно покачал головой:

- Нет, благодарю Вас. Расскажите лучше о своей тётушке.

Глаза Петеньки вспыхнули неподдельным восхищением:

- О, Дарья Васильевна полностью заслуживала тех хвалебных од, что ей посвящали, она была просто очаровательна… Когда хотела таковой казаться.

Алексей выразительно приподнял бровь:

- Значит очаровательной она была не всегда?

Пётр Игнатьевич замялся, на тщательно выбритых щеках проступил лёгкий, совсем девичий, румянец, тонкие пальцы затеребили цепочку часов:

- Понимаете, тётушка была женщиной…

- Искренне рад, что всё-таки не мужчиной, - с глубокомысленным видом поддакнул Алексей, даже голосом не выдав скрытой в словах издёвки.

Прячущаяся в уголке Лиза чуть слышно хихикнула, но Петенька опять ничего не заметил. Он вообще был простодушен и всё принимал за чистую монету, отчего и был объектом непрестанных розыгрышей со стороны своих друзей и сослуживцев.

- Так вот, тётушка был женщиной, настоящей женщиной, Вы меня понимаете?

Корсаров кисло улыбнулся, вспомнив слова Сашки: «Настоящая женщина – это или картинка с рекламного плаката, или законченная стерва, с которой невыносимо в жизни, но божественно в постели».

- И как женщине, тётушке не были чужды ревность и… прочие чувства, - промямлил Пётр Игнатьевич, из коего сие признание выпило все соки.

- И к кому же ревновала Дарья Васильевна? И, главное, кого?

Петенька опять затеребил цепочку, отвёл глаза в сторону, но натолкнулся на горящий любопытством взгляд Лизы и смущённо потупился:

- Понимаете, Алексей Михайлович, тётушка очень гордилась своей привлекательностью и… была строга, подчас даже излишне строга к другим миловидным девушкам… упрекая их в легкомыслии и фривольном поведении…

«Сама, значит, ни в чём себе не отказывала, а других называла гулящими, - Алексей понимающе кивнул, - знакомый приём, перекладывать собственную вину на чужие плечи. Причём чем симпатичнее девушка, тем сильнее ей доставалась от покойной».

Следователь покосился на сидящую в уголке девушку и прошептал чуть слышно:

- Елизавету Андреевну Дарья Васильевна тоже осуждала?

Петенька метнул на Алексея Михайловича затравленный взгляд, затем посмотрел на прислушивающуюся к разговору Лизу и горячо, излишне горячо и громко, чтобы это было правдой, выпалил:

- Да что Вы, разумеется, нет! Тётушке очень нравилась Лизонька, она целиком и полностью одобряла мой выбор!

Алексей

Я смотрел на сидящего напротив меня мальчика и понимал две простые, как табуретка из школьной мастерской, вещи: во-первых, покойная Дарья Васильевна была той ещё стервой. А во-вторых, этот Петенька искренне любит свою невесту и сделает всё для её защиты, даже на убийство может пойти. Итак, отправить госпожу Васильеву на встречу с Создателем могли: супруг, доведённый до белого каления её изменами, племянник, рвущийся спасти невесту от злых сплетен, любовник или любовники из ревности или опять-таки в припадке ярости. Ещё и неведомая пока косолапка, вполне возможно, невеста или даже супруга одного из воздыхателей, тоже могла избавиться от соперницы. Способ, конечно, более мужской,