вечера, был всегда опрятен и чист. И был добр ко всем, никогда ни на кого не сердился и не злился. Была у Фридриха жена, которую он очень любил, были три дочери и сын, которому в будущем тоже предстояло стать кузнецом. Раз как-то вышел Фридрих из своей кузницы, чтобы немного передохнуть, и прихватил с собой любимые клещи. Сел на скамью у двери, а клещи положил рядышком с собой. Вдруг невесть откуда слетела громадных размеров серая птица. Кузнец от неожиданности только и успел, что прикрыть рукою лицо. Птица же когтями своими огромными подхватила лежащие рядом с Фридрихом клещи и взмыла вверх – только ее и видели. Опечалился добродушный кузнец – клещи были уж больно хорошие, привычные. Где теперь возьмет он такие же? И решил тогда Фридрих пойти в ту сторону, куда улетела огромная серая птица. И уже к вечеру того же дня добрался кузнец до подножья высокой горы. Понял Фридрих, что на ее вершине и живет та самая птица, что украла клещи. Не долго думая, стал кузнец пробираться горной тропой на самый верх. А пока пробирался – стемнело. Но сами небеса нынче благоволили Фридриху – ниспослали яркую и полную Луну, которая осветила вершину гору, когда туда вскарабкался кузнец. На вершине, и правда, оказалось птичье гнездо. Хозяйки – серой птицы – не было на месте. Но за то в серебристом свете Луны к радости Фридриха поблескивали в гнезде его любимые кузнечные клещи. Фридрих взял их и положил в заплечную сумку – теперь никуда не денутся. Но что это поблескивает чуть в сторонке? Кузнец подошел поближе и увидал сундук, из-под крышки которого видны были драгоценные камни. Впрочем, сокровища Фридрих брать не хотел. Зачем они ему? У него и так все есть. Но тут в гнездо медленно спустилась с неба большая серая птица, человеческим голосом сказала она Фридриху, что сундук это принадлежит теперь ему. Пусть, дескать, кузнец не стесняется – такова награда за его доброту, за честность и за трудолюбие. И Фридрих согласился взять сундук. Хоть и была ноша тяжела, а к утру уже был кузнец дома. Однако спать не спешил – хоть и стал он богат, а надо вновь идти в кузницу, делать свое дело. Камни же драгоценные пусть себе лежат – будет дочерям славное приданное.

Сказка четверга

Жил на свете бедняк, беднее которого, пожалуй, на всем свете не было. У иных бедняков есть хотя бы что-то – у кого денежка, у кого одежонка какая никакая, у кого вещичка хотя бы малая. У нашего бедняка не было, можно сказать, ровным счетом ничего. Нет, порою у него и денежка появлялась, и вещица какая-нибудь заводилась, а уж рубище на теле надето было всегда – пуст старой и дырявое, но ведь было же. И все же был самым бедным на всем свете тот бедняк, потому что как только денежка у него появлялась, он ее тут же отдавал тому, кому, как он считал, денежка эта нужнее. То же самое делал бедняк и с вещицами, которые иногда к нему попадали, – отдавал эти вещи он другим беднякам. Такой вот он был щедрый и добрый. Если же видел бедняк, что кто-то нуждается в одежде, то снимал с себя в буквальном смысле последнюю рубашку и отдавал тому, кого считал нуждающимся. Оставался наш бедняк наг – да и что с того, ведь даже в самую лютую зиму может согреть человека его же собственная доброта. И жизнь была по-своему добра к бедняку: хоть был он часто голоден, а не хворал никогда, хотя и было тяжело, а мыслей грустных у него не водилось. И никогда – ни в голоде, ни в холоде – не роптал бедняк, был он в долей своей образцом смирения. И даже славился смирением своим на всю округу. Так, если вдруг случалось, что кто-то – куда как более богатый – начинал возмущаться по поводу доли своей, то в пример ему ставили нашего бедняка. И тут уже даже самый горделивый и высокомерный человек смирял свой характер и покорно подчинялся своей судьбе. Так и жил бедняк в лютой бедности, но служил примером для многих. И раз вышло так, что на дороге в пыли нашел наш бедняк серебряный пояс. Хотел сразу же он пояс это по обыкновению своему отдать другому бедняку, который нуждался, как наш бедняк считал, куда как больше его самого, но для начала решил приметить это серебряный пояс на себя. И стоило только пояс надеть, стоило застегнуть замочек, как вдруг случилась метаморфоза с нашим бедняком – разом стал он прекрасным принцем. И уже не дороге пыльной он стоял, а стоял посреди шикарного зала в прекрасном дворце. Всюду были придворные и фрейлины, в золотых вольерах пели дивные птицы, по углам зала били светящиеся фонтаны, а оркестр играл такую удивительную по красоте мелодию, какую, казалось, ни один человеческий ум придумать не в состоянии. И все вокруг радостно смотрели на бедняка-принца, кланялись ему низко и говорили в его адрес лестные слова. Тут распахнулись двери, и сухопарый старик в ярко-оранжевом костюме объявил о начале званого обеда. Принц, а за ним и все остальные проследовали в другой зал, где столы уже были накрыты и буквально ломились от яств. Однако почему принцу-бедняку не хотелось есть. Совсем же горько стало ему, когда вдруг, глядя на все это великолепное изобилие, припомнил он всех тех, кто сейчас скитается по дорогам в нищете, кто на папертях церквей просит денежку, кто ходит по богатым домам в поисках кусочка хлеба. И так горько сделалось принцу, как никогда не бывало в те поры, пока был он самым распоследним из всех бедняков, какие только есть на свете. Встал тогда прекрасный принц, вышел из-за стола и снял с себя серебряный пояс. Пояс тотчас исчез, а сразу вслед за ним и вся роскошь и все люди исчезли, а бедняк вновь стоял на пыльной дороге в своем ветхом рубище. И был он самым счастливым человеком в мире.

Сказка пятницы

Тундра здесь такая, что конца края ей не видно. Зимою до самого горизонта только один снег, потому что деревца в тундре такие маленькие, что снег даже небольшой их укрывает по самую макушку. Летом же тундра на пару месяцев освобождается от снега – тогда травка пробивается, тогда и маленькие деревца зеленеют, тогда, наконец, и солнышко в здешних краях не столь уж редкий