«Сказали».

По дороге в гостиницу я заглянула в несколько магазинов. Удивила продавцов нетипичными для мужчины знаниями и укомплектовала одеждой и себя, и макушку. Хрис почти не язвил и даже не придирался к неправильной походке. Напомнил мне о том, что я мужик, один дроу. Он предложил мне выпить и прогуляться в его номер. После этого я шла со зверской мордой, ноги ставила в раскоряку, клыки скалила на всех косо смотревших.

Мой золотой запас веселился от души, не знал, бедный, что его ждет. Ванна!

Гостиницу мы выбрали приличную, в хорошем районе, с весьма демократичными ценами. Все удобства в номере, плюс ужин и завтрак.

«Как же мало тебе нужно для счастья!» — рассмеялся Хрис, наблюдая, как я, оставив покупки на кровати, набрасываюсь на ужин, не переставая коситься на дверь совмещенного санузла.

— Я же говорила, я — девушка бережливая. — Так, мясо слопала, салат с пюре проглотила, а пирожки с чаем пусть немного подождут.

«Бережливая? А кто оставил половину денег, что я снял со счета, в магазине?»

— Это были непредвиденные траты. — Прыгая на одной ноге, я пыталась в то же время стянуть вторую штанину и достать из пакета гель для душа и другие приятные мелочи, которые купила, чтобы порадовать себя и позлить макушку.

«Мои сестры тоже так говорят. Случайно обнулили счет мужа? А отчего он так мало зарабатывает! Отец избавился от накопленных за полгода процентов? И что? Мешали они ему жить, не давали стремиться к большему! А братья просто немного неправильно посчитали, там было меньше денег. И вообще, вы же зачем-то открыли нам доступ к счету?»

— Я не такая. — Открывая вентили, чтобы вода наполнила большую керамическую ванну, рассмеялась я. — Я бы проценты оставила.

«Иди мойся, щедрая ты наша!»

Мстить мне почему-то расхотелось. Взяла гель с нейтральным запахом, а не тот насыщенно-фруктовый, которым собиралась позлить макушку, и спросила:

— А сколько у тебя сестер?

«Пятнадцать. И десять братьев. Папа очень хотел большую семью и не хотел брать других жен и наложниц. А мама вообще детей любит. — И через задумчивую паузу: — А у тебя?»

«Семь сестер. Моя мама тоже очень любит детей».

«Ты младшая?»

«Ты младший?»

Спросили одновременно и вместе ответили: «Да!»

«Старшие очень в детстве доставали?»

«Нет, — намыливаясь покрытой мягкой пеной губкой, улыбнулась я. — Я была спокойным ребенком».

«Ты? А тебя, случайно, не подменили?»

«Нет. Я выросла, мне стало интересно, что же творится вокруг».

«Эй, Дэна!»

«Ой, задумалась…» Я отложила в сторону тюбик с маской для лица.

«Только не говори, что ты это купила мне».

«Не говорю — тебе».

Где там моя пемза? Все же у Хриса на редкость неухоженные пятки.

«Положи этот ужасный камень на место!»

Посмотрела по сторонам, но золотые искорки не вспыхнули, я собой не обернулась.

«Это знак, макушка! Ты не бес, нельзя с такими копытами ходить».

«Только попробуй! Ни одной юбки не надену, выброшу все платья!»

Снова огляделась — ничего.

«Я новые тебе куплю!»

«Обстригусь!»

А вот это уже удар ниже пояса.

«Стригись, но я тогда имею право сделать себе цветной маникюр и педикюр. В салоне».

Хрис засопел и сдался. Ура! Я могу спокойно привести себя в порядок!

Хрис

К моему лицу приближался пирожок с вареньем. Я попытался моргнуть, но ничего не вышло. Попробовал повернуть голову — эффект тот же. В смысле, его полное отсутствие. Зато раздался хруст золотистой корочки.

Вот это я вчера погулял! Тела не чувствую. Хотя, судя по всему, сидя на стуле у окна, завтракаю. Опять братцы на мне заклинание управления испытывали, экспериментаторы хвостатые. Приду в себя, хвосты откручу!

— Доброе утро, макушка! — радостно поздоровалось со мной тело.

А я так надеялся, что это сон. И вчерашнее отпаривание пяток под лекцию о том, как полезно это делать, мне приснилось.

«И тебе не хворать, пироженка! Давно не спишь?»

«Ну… один поход в уборную, три пирожка и один карман».

Ничего себе поспал! Ладно, потом разберусь, с чего вдруг я отключился. А что там делал мой креатив? С первыми пунктами понятно.

«Какой карман?» В магазине этот самый креатив весь мозг выел продавцам, пока нашел мужскую куртку с удобным внутренним карманом.

— Потайной! Вот! — Держа пирожок в зубах, Дэна продемонстрировала мне подшитый к внутренней стороне корсета карман. — Вытаскивается сверху. Выдохнул, отстегнул пуговицы и вытащил.

Неплохо. Надоело постоянно следить за прыгучим гримуаром и носками лорда. Но есть одно «но».

«Как я в нем смогу выдохнуть? Или у твоего тела ребра пополам складываются?»

«Не складываются. Но можно немного потерпеть, ты же мужик».

Мужик, которому предлагают потерпеть неудобства корсета.

«Хорошо, — смирился с неизбежным. — Доедай, и давай превращаться. Надо побыстрее разобраться с носками и книгой».

Пока я не чокнулся со всеми этими рюшами, блузами, корсетами и чулками.

«Ой, подумаешь! Я тоже, знаешь ли, не мечтала ловить на себе взгляды озабоченных бестий и убегать от решивших выйти за меня замуж демонесс!»

Пироженка запихнула в рот остатки пирожка и сердито добавила, поднимаясь со стула и отходя на середину комнаты: «Я готова. Сам разозлишься или тебе помочь?»

«Сам!»

«Давай».

«А почему такой тон?»

«Какой?»

«Скептический».

«Тебе показалось».

Чего это я? Дэна права, вчера раз пять хотел тело вернуть, не вышло. Сегодня надо постараться. Дожил! Соглашаюсь со своим мелким вредным вторым «я»! А она, между прочим, мое тело забрала.

«А ты — мое! И отказываешься его возвращать! Дай хоть в зеркало на себя посмотреть. Вдруг я облысела после твоих опытов с расческой?»

«Да с удовольствием! Забирай!» Меня упрекает захватчица. Злобно издевающаяся над моим любимом телом. В особенности, над пятками.

«Я — не захватчица. Я — жертва. Понял?» Охотница погрозила моему и своему носу кулаком. А мне-то что? Это ее тело.

«Жертва чего? Собственной глупости? Тебе не говорили, что читать незнакомые книги вслух нельзя?»

«Представь себе, говорили».

«Да? И что тогда мы тут делаем в одном теле?»