— Да зарядку забыл, вот и стараюсь пореже включать, чтобы аккумулятор не посадить.

— Как дела?

— Нашел, где жила Кэти.

— Ого! Отлично! Как тебе удалось?

— Помнишь часики? Сначала я нашел ювелирный магазин, где такими торгуют, а там уже мне рассказали, где она жила. В смысле, жила в последнее время. Адреса пока нет. Зато есть новое имя — Фрэнк Тодд. У нее здесь тоже есть брат. Да, и еще она работала в доме престарелых.

— Ты сейчас где?

— Выхожу из дома ее жениха.

— Она обручена?

— Я бы сказал.

— Что?

— Ничего. А у тебя как дела?

— Нормально. Говорила со свидетельницей, которая помнит тот день, когда девочка пропала. Ее зовут Бернадетт Линч, они с отцом тогда торговали мороженым. Берни сказала, что отец приметил одну подозрительную машину, но с ним удастся поговорить только завтра. Приятная женщина, до сих пор искренне переживает.

— Что за машина?

— Синяя, на вид спортивная. Говорит, отец и запомнил ее потому, что такая машина не очень-то подходит для семейного отдыха. Берни обещала поспрашивать у его друзей: может, он кому рассказывал, но до наших дней мало кто дожил, так что особо надеяться на это не стоит.

— А о номерах что-нибудь известно?

— Ничего.

— Плохо. Как описала мужчину?

— Моложавый, темные волосы, усы. Вроде с ним была еще женщина.

— И все?

— И все, разве что девчушка капризничала — не хотела возвращаться домой.

— Ты считаешь — ложный след?

— Честно говоря, нет, — ответила Сара. — Когда она рассказывала, я просто нутром что-то почуяла.

— Интересно такое слышать от тебя. Хочешь, расскажу тебе про странное совпадение.

— Давай.

— Когда сегодня я увидел вывеску того ювелирного магазина, почувствовал то же, что и ты.

— Знаешь, Джон, может, мы начинаем… я не знаю, наверное, это смешно, только мне кажется, мы начинаем потихоньку распутывать это дело.

— Вполне возможно.

— Я тут подумала… Хочу выяснить, что за фрукт этот Уилли Стонтон.

— Сара!

— Я осторожно. Просто посмотрю на него со стороны.

— Я же просил тебя держаться от этого бара подальше, пока я не вернусь.

— Я вполне могу позаботиться о себе.

— А я и не говорю, что не можешь. Но завтра я возвращаюсь, вот и сходим вместе.

— Ладно, ладно, — ответила Сара и кинула пустую баночку из-под йогурта в мусорную корзину. — Ты там как? Голос что-то усталый.

Она услышала, как он вздохнул:

— Нормально. Слушай, я сейчас отключусь, у меня труба уже вовсю сигналит. Поеду в дом престарелых, где работала Кэти, может, там ее адрес дадут.

— Хорошо, позвони мне, если что узнаешь.

— Само собой. Только, Сара, говорю тебе еще раз: держись подальше от этого бара и Уилли Стонтона.

— Договорились. Пока, Джон.

Сара положила трубку и тут же набрала другой номер. «Говорю тебе еще раз»?

— Алло?

— Джеки? Слушай, я сейчас тебя напрягу, мне очень-очень нужна твоя помощь.

— Ой, Сара, я первый раз за день присела, а ты…

— Я бы не стала просить, если бы это не было важно.

— Ну что такое?

— Можешь сегодня вечером с мамой посидеть?

— Понимаешь, я только что вернулась, и мне…

— Всего час-два. Мне нужно кое-что проверить.

— Ладно, надеюсь, получится. Я позвоню Белинде.

— Спасибо, Джеки, ты просто клад!

Сара положила трубку и подмигнула Сумо:

— Ну что, псина, поехали кататься?

Джеки подъехала к дому матери и отперла дверь.

— Привет! — громко сказала она.

Из гостиной с недоеденной тарелкой супа на подносе вышла Белинда:

— Здравствуйте, Джеки!

— Все в порядке?

— Она ничего. Беспокойная только немного.

— Почему?

— Сара рассказывала вам, что случилось сегодня утром?

Джеки отбросила со лба прядь волос. Она устала. До Сариного звонка она успела выпить пару бокалов вина, но отказать младшей сестре у нее не хватило духа.

— Нет, только попросила посидеть час-другой с мамой, пока она вернется.

— Она, наверное, расстроилась. — Белинда прошла в кухню и принялась заворачивать хлеб и убирать со стола, собираясь уходить. — Сегодня утром ваша мама запустила ей в голову флаконом духов. Все было в осколках.

— Вот это да! — вздохнула Джеки. — Бедная Сара… Понятно, что ей захотелось хоть пару часов побыть одной.

— Когда они сердятся и капризничают, всем достается, — сказала Белинда. — Бог свидетель, когда я сидела со своим отцом, то временами просто не узнавала его.

— Мама поэтому беспокоится?

— Не знаю, Джеки. Могу сказать только одно: в последние несколько недель я замечаю, что она становится неуправляемой.

— Что ж, спасибо, Белинда. Вы, конечно, вправе уволиться, когда захотите.

Белинда внимательно посмотрела на Джеки:

— Возможно, вам стоит поговорить с сестрой. Ваша мама — прекрасная женщина, но все идет к тому, что скоро я уже не смогу с ней справляться.

— Хорошо, поговорю.

Джеки вошла в гостиную:

— Привет, мам.

Мать сидела в своем любимом кресле и смотрела телеканал «Нэшнл джиографик». Сегодня Белинде удалось полностью одеть ее и даже обуть. Джеки опустилась на кушетку.

— Что показывают?

— Императорских пингвинов, — спокойно ответила мать. — Удивительно, как они выводят птенцов в таких условиях. Там же так холодно…

— Да, — откликнулась Джеки, — удивительно, но не зря говорят: семья — это сила.

Она поудобнее устроилась среди подушек и стала вместе с матерью смотреть про императорских пингвинов.

Сара припарковалась напротив паба «Несбитс» и выключила мотор. В это время Томас-стрит уже затихала, магазины и конторы закрылись.

— Сиди тут и постарайся вести себя прилично, — велела она Сумо, который, стоя на заднем сиденье, подозрительно поглядывал на прохожих. — Сиди, охраняй машину.

Она вышла из машины и заперла ее. Через несколько секунд она уже пробиралась по сумрачному пабу. Вокруг не было ни души, только у стойки одиноко сидел какой-то старик в поношенной нейлоновой куртке и клетчатой шляпе, надвинутой по самые брови. Сара присела на табурет неподалеку и огляделась. Место было старомодное, отделанное неровным темным деревом и уставленное расшатанной мебелью. На одной стене висела истыканная мишень для дартса, возле другой стоял автомат, продающий сигареты.