Пораженный увлекательной речью отшельника, Куси внимал ему с благоговейным удивлением, но тут появление Онфруа вернуло его мысли в земное русло.

– Сир Ги, – сказал старый домоправитель, почтительно поставив перед отшельником чашку свежей воды и тарелку кресс-салата. – Какой-то всадник мчится во весь опор прямо к замку.

– Всадник! – пылко воскликнул Куси.

– Если верить словам Гуго де Барра, то это королевский гонец.

– Прикажите открыть ворота и спустить мост! – воскликнул рыцарь. – Наверно, это давно ожидаемый вестник.

Он не ошибся. Прошла минута, и явился Гуго де Барр в сопровождении королевского гонца.

– Я получил приказание не дожидаться ответа, сир Куси, – сказал гонец, подавая ему королевское послание. – Лишь один ответ приличен и достоин такого призыва, а король питает к вам такое уважение, что даже не допускает сомнения в возможности противного.

– Вполне благодарен его величеству. Вероятно, кто-нибудь поднял перчатку, которую я бросил в защиту королевы? Клянусь небом, я заставлю раскаяться дерзкого. Но я знаю, что ты спешишь, приятель. Скорее опорожни кубок вина и ступай!

Вестник повиновался, и, когда он удалился, Куси разрезал шелковый шнурок, связывавший послание, и внимательно прочитал уже известное нам содержание письма.

Филипп приглашал Куси присоединиться к защитникам Артура Бретонского, объявляя ему вместе с тем, что в этой связи он передает ему начальство над танкарвильскими вассалами и брабантской ротой, жалованье которой будет уплачиваться из королевской казны.

Живой радостью запылало лицо молодого рыцаря, но только на минуту; вскоре оно омрачилось выражением гнева и досады: ему припомнилось, что у него совершенно нет денег.

– Кажется, вы встревожены, сын мой, – промолвил старый отшельник, заботливо наблюдавший за ним. – Разве полученная вами весть печальна?

– Еще хуже, добрый отец. Мне предлагается случай прославиться, а я должен отказаться от него из-за бедности. Но лучше прочтите сами, – продолжал он, подавая ему королевское послание. – Король призывает меня к мечу, а мне нечем поддержать честь моего имени; у меня нет ни одного безанта, чтоб облачить мою свиту, возвратившуюся в лохмотьях из Палестины. Что касается до брабантцев, королю легко говорить! Необходимы деньги, чтобы собрать их, а где найду я эти деньги? Он не подумал, что писал нищему. А если я пошлю отказ, то что обо мне подумают? Ах, бедность есть тяжелое проклятие! Она связывает душу, как и тело: ни благородные стремления, ни великие подвиги не позволены тем, кто окован этими скаредными узами.

– Только это терзает вас, сын мой?

– А разве этого мало? Перед вами открывается поприще славы и счастья, и вы видите, что все лучшие надежды разбиваются о презренные преграды!

– Сын мой, никогда не следует сомневаться в благоприятном исходе, – сказал старик с улыбкой, – тем более что для преодоления этих преград требуется только горсть золота.

– А когда у меня ее нет? Если я не знаю откуда мне ее взять?

– Отчего бы не продать чего-нибудь, чтобы достать золота? Осмелюсь предположить, что за этот карбункул, блестящий у вас на пальце, вы добудете достаточное количество золота, чтобы вывести вас из затруднения.

– Как? Этот перстень! Да я никогда не расстанусь с ним, – воскликнул Куси запальчиво. – Лучше лишиться руки, которая носит его, чем продать.

– Понимаю, подарок женщины, – сказал отшельник, нахмурившись.

– Нет, по чести нет: это подарок достойного и храброго рыцаря графа де Танкарвиля. Когда я, будучи пятнадцатилетним юношей, отправился в Палестину, он сам надел этот перстень мне на палец и дал несколько мудрых советов, которым я всегда старался следовать. Теперь, когда смерть разлучила нас, этот перстень дорог мне как воспоминание о дяде. Видите ли, отец мой, я суеверен, как араб в пустыне: этот перстень служит мне как бы талисманом против моего сумасбродства. Поэтому я не променяю мой талисман даже за королевство.

Странное волнение овладело отшельником. Он отвернулся, и словно слеза блеснула на его изможденных глазах.

– Вот как? – промолвил он несколько дрожащим голосом. – А я знаю ювелира, который дал бы вам за него хорошие деньги.

– Говорю вам, что это невозможно. Но вы напомнили, что у меня есть еще хороший изумруд, который был куплен мной в пору благоденствия у одного жида в Аскалоне. Если мне дадут за него хоть четверть той суммы, которую я за него тогда заплатил, то при нынешних обстоятельствах это будет для меня состоянием.

– Так доверьте его мне – мой ювелир честный человек и без всякого сомнения даст за него известную сумму, которой с избытком хватит, чтобы вывести вас из затруднительного положения.

– Вы беретесь за эти хлопоты, отец мой?

– Да, и через три дня вы получите деньги. Только для этого мне надо сейчас же отправляться в путь.

Куси послал немедленно своего пажа за изумрудом и, вручив его пустыннику, проводил гостя до ворот замка.

Паж, смотря вслед старику, исчезавшему вдали за холмом, воскликнул, выразительно покачав головой:

– Ах, сир Ги! Старик унес ваш изумруд, и я боюсь, что вы никогда уже о нем не услышите. Слава Богу, что карбункул не попался ему в руки, а его-то ему и хотелось! В первый раз как он увидел вас в Оверне, то глаз не спускал с этого перстня, и мне кажется, сорвал бы его с вашего пальца, если бы не было там нас с Гуго де Барром.

– Ты не серьезно? – удивленно спросил Куси.

– Это истинная правда. Но отшельник еще не далеко ушел и если вы позволите…

– Довольно, замолчи! – сказал Куси, сердито пожимая плечами. – Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ступай, позови ко мне Жоделля! Он нужен мне сию секунду.

Паж повиновался и через минуту явился Жоделль.

– Ну, господин атаман, – сказал Куси с насмешкой, – нашелся барон, который желает нанять ваших двести брабантов.

– Неужели это вы, сир Ги? – воскликнул Жоделль, притворяясь сильно обрадованным.

– Именно так. Но есть у тебя вести о них?

– Вам известно, сир Ги, что после каждой войны наши роты вынуждены рассеиваться по стране, чтобы добыть какие-либо средства к жизни. И вы, вероятно, не сомневаетесь, что у нас имеются способы собраться при необходимости в одном месте. Но открыть этот способ я вам не могу – это наша тайна.

– Я и не требую этого, – заявил Куси. – Но если тебе известно, где можно собрать твоих людей, то сообщи им, что по поручению короля сир де Куси собирает свободную роту на службу Артуру Плантагенету; что жалованье будет им уплачиваться из королевской казны, также как и в последнюю войну, и что я согласен принять их под мое знамя. Но помни одно: я хочу получить людей уже служивших в армии, привыкших к дисциплине и обращению с оружием. Мародеров я буду наказывать без всякой жалости.