— Хоть бы скорей оказаться дома! — измученно простонал Матвей.

— Да, скорей бы! — с живостью подхватил Николай. И, посмотрев на друга с интригующей улыбкой, тихо прибавил: — Сейчас сядем в карету, и я расскажу тебе нечто такое, от чего ты будешь безумно удивлен!

— Не думаю, что сегодня меня еще можно чем-то удивить, — скептически хмыкнул Матвей. — Разве что на голову нового жениха Юлии Прозоровской обрушится кусок балкона.

— Нового жениха Юлии? — изумленно переспросил Николай. — А… о ком, собственно, речь?

Подумать только: этот ротозей ничего не заметил! Негодование Матвея было так велико, что он даже не стал отвечать.

— Слушай, а может, не будем дожидаться кареты и пойдем пешком? — внезапно предложил Николай, видя, что его друг с каждой секундой все больше теряет терпение. — А кучеру скажу, чтоб догонял нас, как выберется из толчеи.

— Отлично придумал, — согласился Матвей.

Отыскав свою карету в длинной веренице экипажей, Николай отдал кучеру распоряжение, и они с Матвеем вышли за ворота особняка.

— Ну так вот, — с интригующей улыбкой начал Николай, — в то самое время, когда ты так мило любезничал с хозяйкой дома…

Больше он ничего не успел сказать, потому что в этот момент позади них раздались оглушительные вопли. Обернувшись, друзья с изумлением увидели, как из широких ворот юшковского дома стремительно вылетает коляска, запряженная парой лошадей. Как только коляска выехала на дорогу, возница попытался придержать коней, но вместо того чтобы остановиться, они громко заржали и взвились на дыбы, едва не опрокинув экипаж. А затем понеслись по дороге, как раз в ту сторону, где шли Матвей с Николаем.

Во время долгого пребывания на Кавказе Матвею не раз приходилось наблюдать случаи, когда лошади, не привыкшие к оружейной пальбе, пугались выстрелов и становились неуправляемыми. Поэтому его реакция была молниеносной. Как только коляска поравнялась с ним, Матвей крепко схватил обезумевших животных под уздцы. Это был рискованный и непростой маневр, но все закончилось хорошо. Правда, лошади усмирились не сразу, и одна из них лягнула-таки Матвея в бок. Но все-таки, почувствовав твердую руку, они остановились.

Продолжая крепко сжимать поводья, Матвей перевел дыхание и огляделся по сторонам. От юшковского дома к нему уже спешили конюхи, а за ними — вся толпа не успевших разъехаться гостей. Поняв, что он невольно сделался «героем дня», Матвей досадливо поморщился. Вот уж чего ему меньше всего хотелось сегодня, так это оказаться в центре внимания. Впрочем, пока свидетели происшествия будут приходить в чувство, он еще успеет сбежать.

Между тем из коляски доносились страдальческие стоны, было очевидно, что пострадал владелец экипажа. «Вот уж, ничего не скажешь, попал в переплет! — сочувственно подумал Матвей. — Но с чего эти лошадки так взбесились? Кажется, такая мирная, спокойная порода».

В это время к Матвею подбежали двое конюхов. Передав им поводья, он поспешил взглянуть на мужчину, которого только что вынесли из коляски. Какой-то пожилой офицер, видимо, обладавший познаниями в медицине, пытался осмотреть пострадавшего, но тот так громко вскрикивал от каждого прикосновения, что сделать это никак не удавалось.

— Сударь, возьмите же себя в руки! — в сердцах прикрикнул на него офицер, вконец потерявший терпение. — Ей-богу, у меня от ваших воплей уже в ушах звенит!

Окрик возымел действие, и пострадавший, наконец, замолчал. Как раз в этот момент Матвей протиснулся к нему и… едва удержался, чтобы не выругаться вслух. Только подумать: он рисковал жизнью ради Антона Елагина!

— Ну что ж, молодой человек, — с усмешкой сказал офицер, закончивший осматривать Антона, — вам крупно повезло. Никаких серьезных повреждений, только несколько ссадин да синяков. А все благодаря этому храброму…

Не дожидаясь, пока любезный кузен грохнется в обморок, увидев своего «благородного спасителя», Матвей схватил за руку стоявшего рядом Николая и скрылся в толпе.

— Быстрее, дружище, быстрее! — приговаривал он, таща приятеля за собой. — Надо скрыться отсюда, пока дамы и кавалеры не опомнились и не привязались ко мне с изъявлениями восторга.

Николай удивленно пожал плечами, однако спорить не стал и покорно последовал за другом. Они уже почти выбрались из толпы, когда рядом с Матвеем кто-то произнес имя княжны Прозоровской. Придержав Николая за руку, Матвей замедлил шаг, и до него долетело:

— Я же говорила, что это не пустые слухи! Над Юлией тяготеет родовое проклятье, оно переходит на всех мужчин, у которых возникает намерение посвататься к ней.

— А разве Антон Елагин собирался к ней посвататься?

— Без сомнения. Вы сами видели, к чему это привело. Лошади взбесились и едва не отправили хозяина на тот свет. Он и был бы уже покойником, если бы не его отважный кузен. Так что бедняге повезло, вот и все.

Тут дамы заспешили к своей карете, и о чем они говорили дальше, Матвей не слышал. Впрочем, это было и не нужно, ибо самое главное он уже понял. Общество единодушно решило, что в несчастном случае с Антоном виновата Юлия Прозоровская. То есть, конечно, не сама Юлия, а ее родовое проклятье, но в глазах людей это было одно и то же.

Шагнув в тень высокого дерева возле ограды особняка, Матвей неторопливо раскурил сигару, повернулся к Николаю и выразительно посмотрел ему в глаза:

— Ты слышал? Они во всем обвинили Юлию! И так думают абсолютно все, понимаешь?!

— Честно говоря, не совсем, — смущенно признался Николай. — Почему… почему Юлию Прозоровскую обвиняют в несчастном случае с твоим кузеном?

Матвей глубоко затянулся.

— Дело в том, — с расстановкой пояснил он, — что мой разлюбезный братец весь вечер ухаживал за Юлией. И не просто ухаживал, а откровенно набивался к ней в женихи. Я сам случайно услыхал, как он признался ей в любви, а это фактически означает предложение руки и сердца.

— Вот так дела! — присвистнул Николай. — А… что же Юлия?

— Вела себя с Антоном, как заправская кокетка. Теперь ты, наконец, понимаешь?

— Понимаю, — с волнением ответил Николай. — Она так благосклонно принимала ухаживания Антона, что на это все обратили внимание. И когда его лошади внезапно взбесились и понесли, все дружно решили, что это случилось неспроста… Бедная девушка! — воскликнул Николай с таким горячим, неподдельным сочувствием, что Матвей на мгновение опешил. — Ведь теперь… теперь про нее снова начнут судачить?!

— Естественно, — подтвердил Матвей.

— Но… — Николай посмотрел на него расстроенно, — но ведь это значит, что ей придется снова затвориться в своем имении и…

— …И сидеть до конца своих дней, — закончил за него Матвей. — Потому что если до сегодняшнего вечера кто-то еще сомневался, что она приносит мужчинам несчастье, то теперь в это поверят даже самые убежденные скептики. Так что вполне возможно, нашей гордой красавице придется закончить свой век старой девой.