— Было… И сколько ниточке ни виться…

— Это угроза?

— Это перечень… К расстрельному списку…

— И когда расстреливать будут?

— Сначала к стенке надо поставить… А ты все «хвосты» подчистил…

— Как можно подчистить то, чего нет?

— Доказательств нет, а «хвосты»… Но доказательства могут появиться.

Захар кивнул. Жанна говорила, когда везла в больницу, что в его конторе засел «стукачок». Фадей и Патрик в курсе всех его дел. И у ментов могут быть свои люди. Или заслать «казачка» могут, или чисто вербануть… А если еще на Лукича насядут, на Рапса… Они такого могут рассказать… Не существует стопроцентно надежных людей, а роботов в Алтанайск пока еще не завезли…

— И кому это надо?

— Как это — кому? — удивился Крыжалов. — Закон требует жертв.

— Да, ты это уже говорил. Даже показывал. — Захар провел рукой вдоль ребер.

Майор понял, о чем речь. Били они его с Квасковым от души. Кости ныть начинают, как вспомнишь.

— Только не говори, что ты ни в чем не виноват, — снисходительно усмехнулся он.

— Виноват, не виноват, а за такие дела убивают. — Захар не угрожал, он всего лишь констатировал факт.

А убить он мог. И Крыжалов это знал. Более того, он понимал, что может исчезнуть прямо сейчас. За дверью охрана, пацаны там реальные, за Захара и в огонь и в воду…

— Ну, убивать… — Крыжалов постарался сохранить лицо, но чувствовалось, что в душе у него трухнуло. — Мы свое дело делаем.

— Делай. Только беспредел оставь…

— Да я-то оставлю…

— Что такое?

— Убийство у вас, на Линейной улице Марсов работает.

— РУБОП?

— Он самый. И прокуратура…

— Но так мы же не убивали!

— А где Мурза? Где Кальян?

— Пусть ищут. Я буду только рад, если найдут…

— У Марсова четкая установка, покончить с организованной преступностью.

— Передавай ему привет, — усмехнулся Захар.

— Зря веселишься, дело очень серьезное…

— Ну да, с Джином он уже покончил. А также с Артамоном и Голованом.

— Вы и сами с этим отлично справляетесь.

— Кого натравят на меня?

— Закон. Закон на тебя натравляют.

— Ты меня предупреждаешь или ты пришел за капитуляцией?

— Предупреждаю.

— Зачем?

— Ты мог бы отдать Мурзу и Кальяна мне. А их убили.

— Бегают они.

— Бегают. На том свете…

— Но в руках у нас были… — кивнул Захар. — Кстати, тут на днях на «Восточном рынке» щипача взяли. Пальцы ему сломали, а могли бы тебе отдать.

— Знаю… Маляра вы зря обидели. Он жулик известный, он и отомстить может… А еще Караван скоро откинется… Или ты к нему туда попадешь, — кивком показал в сторону тюрьмы Крыжалов.

— Пусть собаки лают, пусть караван идет… — усмехнулся Захар.

— Но идея хорошая… — кивнул Крыжалов. — И мне раскрываемость нужно повышать.

— А благосостояние семьи?

— Одно другому не мешает.

— Сколько?

— Не сколько, а как!

— Как?

— Пельменную на Серова знаешь?

— Вкусные пельмени.

— А Сараю не нравилось. Он эту пельменную стороной обходил. А твои не обошли.

— Нефедин сам к нам пришел, — вспомнил Захар.

— Ну, я брал с него чуть больше, чем попросил ты.

— Я все понял.

— И что? — завибрировал от напряжения Крыжалов.

— За Марсова спасибо. Но мне нужна конкретная информация.

— Узнаю — скажу.

— Не нравятся мне пельмени на Серова, — с улыбкой произнес Захар.

Крыжалов поднялся, неловко кивнул в знак прощания. И уже у дверей оглянулся:

— Только не думай, что ты меня купил.

— Нет конечно.

Захар усмехнулся, но лишь после того, как Крыжалов повернулся к нему спиной. Не стоило его унижать пренебрежением. Вдруг действительно пригодится… А если попытается кинуть, разговор с ним будет короткий. Как с представителем криминальной «крыши» над пельменной.

Водочка холодная, огурчик ядреный, сало с мясной прослоечкой. Выпить бы да закусить. Но нельзя.

— Убери! — велел убрать водку Рябой.

Не так давно он уже пробухал свое счастье. Захаровских надо было идти гасить, а он с Мурзой по пьяному делу сцепился. А кировские их самих загасили, да еще унизили Рябого, заставили Мурзу сдать.

— Точно? — надул губы Опарыш.

Он тоже выпить не дурак. А настроение у всех тоскливое. Зима, метель метет, сейчас бы в баньку, а они в какой-то лачуге сидят. Калорифер греет в полную силу, но тепла мало. И за тонким окном сама судьба воет…

— Победу обмоем.

— Какую победу? — вздохнул верзила Шуруп.

— А какую ты настреляешь, такая и будет, — волком глянул на него Рябой.

Был у него план. И бригада у него для этого есть. Четырнадцать человек наскреб. И стволы есть, и монтировки. Нужен только боевой напор, помноженный на внезапность. Подъехать к «Эгиде», снести ворота, перебить всех, кто там есть, а Жака — за хобот и в стойло. Как взял «Эгиду», падла, так ее и отдаст.

Карпа показательно расстрелять, пусть братва знает, что бывает с предателями. А всех остальных, кто продался Жаку, вернуть в строй. И тех, кто забился по норам, туда же…

— Джин уже настрелял… — усмехнулся Полоз.

— Джина ждали, — качнул головой Рябой. — Джина приняли.

— А нас не ждут?

— Ждут. И получат.

— А если нарвемся? — качнул головой Полоз.

— Опарыш, налей ему водки, — с презрением глянул на паникера Рябой. — Пусть выпьет и заткнется.

— Пусть говорит, — напыжился Шуруп.

— Тут не говорить, тут делать надо, — угрюмо буркнул остроносый Никитич.

— Я уже сказал, что делать! — Рябой посмотрел на него, перевел взгляд на Полоза, покосился на Шурупа.

Со всех сторон лодку раскачивают, если так и дальше будет, ситуация пойдет ко дну.

— Это потом. Сначала Жака с Захаром стравить надо, — сказал Никитич.

— Умный? — набычился Рябой.

— И как их стравить? — Зато Шурупу понравилась идея.

— Если Жак избавится от Захара, он будет сам себе хозяин, — сказал Никитич.