— Вы поняли, о чем я говорю?

Гамма говорил о судне, имеющем пятьсот кают, из них восемь — класса «люкс», а остальные двух— и четырехместные, где могло разместиться до двух тысяч пассажиров. Говорил и представлял себе шесть ресторанов, вмещавших от 120 до 300 человек каждый, о четырех саунах, бассейне и торговом центре, о восьми конференц-залах в пассажирской части судна.

И облегченно выдохнул, когда услышал спокойный голос своего оператора:

— Да, я знаю.

Два российских ракетных катера, дрейфующих в окрестностях иранского порта, уже несколько часов вели с береговыми иранскими РЛС игру: радарные отражения боевых катеров формировались таким образом, что они не отличались от сигналов обычных траулеров. На борту одного из российских «невидимок» находилась группа боевых пловцов, разбитая на подгруппы по шесть человек в каждой, и командование операцией. Все были готовы начать акцию по одному из трех сценариев.

По приемнику спутниковой системы связи экипажи получали свежую информацию. О том, что паром «Мавритания» отошел от причала много раньше запланированного времени, капитан 1 ранга Олег Бобров, находящийся непосредственно на одном из ракетных катеров, узнал раньше агента Гаммы.

По безопасной линии Бобров связался с оператором в Энзели. На запрос каперанга майор Дорофеев ответил, что дополнительной информации ни от Гаммы, ни от араба, работающего «втемную», не поступало. А это означало, что «лишних» пассажиров на борту «Мавритании» не было. Равно как и груза.

Вообще, паром «Мавритания» почти никогда не перевозил грузы, хотя мог вместить порядка четырехсот легковых автомобилей или сорок трейлеров, въезжавших на паром через кормовые ворота, а выезжавших через носовые. Паром функционировал действительно как лайнер, ибо его осадка (меньше шести метров) и сертификат, позволяющий ему ходить в любую погоду, давали возможность «Мавритании» свободно перемещаться в любом месте неглубокого Каспийского моря. Плюс все тот же небывалый комфорт.

Итак, на борту в данное время находилось не больше ста пятидесяти пассажиров.

Часто бывает так, что группы спецназа узнают детали непосредственно перед операцией. Однако в этот раз информативная часть приказа и некоторые детали были известны командиру «Гранита».

От идеи воспользоваться групповыми ПСД (транспортировщиками диверсантов) пришлось отказаться: паром уже вышел в плавание, а не стоял в порту, потому была велика вероятность втягивания ПСД под его мощные винты.

При слове «Зодиак» зубы у Олега Боброва заныли. И вообще он, 35-летний неунывающий светловолосый флотский полковник с темными живыми глазами, сейчас виделся хворым стариком. Ответственность — не в счет, ее он никогда не боялся. Нервировал в первую очередь «срыв с траектории», что заставило мыслям каперанга пойти дальше: что, если организаторы «саммита» в курсе готовящейся российскими военными акции? Тогда почему вышли в море? Не потому ли, что их готовность зашла очень и очень далеко — вплоть до контрмер, то есть мер противодиверсионных? Вот тогда самоуверенный, сурового вида капитан Яков Моравец найдет «кончину в пучине».

А что, могло произойти и такое, думал капитан 1 ранга, ведь на белоснежном борту «Мавритании» люди далеко не робкого десятка. Если кто и способен на контрмеры, так это международные террористы. Сколько их там, вместе с охраной и личной обслугой? Полторы сотни?

Не отчасти, а довольно отчетливо Бобров, одетый в повседневную форму, представлял работу морских диверсантов. Это другому покажется маловероятным проникновение на движущийся объект. Проникновение с проникновением. Команде капитана Моравеца предстояло пробраться на борт, провести заключительную фазу операции, а потом уйти.

Но это их работа. Вот их «сухопутные» коллеги способны пробраться, скажем, на космодром, взорвать все к чертовой бабушке, кроме одной ракеты, и улететь на ней, прости господи, как на метле.

Ладно, у них своя задача, у меня своя, продолжал нервничать Бобров.

Он вызвал старпома.

— Установили тип патрульных катеров?

— Так точно, товарищ капитан 1 ранга. Быстроходные катера типа «Богхаммар». Вооружение: крупнокалиберные пулеметы, безоткатные орудия и 12-ствольные реактивные установки. Следуют за «Мавританией» на расстоянии в два кабельтовых.

— Доложите обстановку.

— Курс парома и конвоя один — ноль-восемь. Ход постоянный — 11 узлоз. Ветер юго-западный, 6 — 8 метров в секунду, порывы до десяти, высота волны один метр, максимальная — полтора.

— Спасибо. Можете идти.

Бобров бросил косой взгляд на Виталия Козырина, на его беспокойные пальцы. Подполковник нервничал больше остальных. Он часто курил, отрывая фильтр с легкой «золотой» «Явы». Пожалуй, он был единственным человеком здесь, на ракетном катере, который мог отменить операцию. По большому счету, обязан был отдать распоряжение на свертывание всех мероприятий, ибо, по меньшей мере, два независимых источника сообщили, что российских правозащитников на борту «Мавритании» нет. Те два парламентария — Юлий Гуревич и Александр Зиновьев, которых спецслужбы подозревали в связях с финансистами международных террористических организаций, — находились в Москве.

Едва Бобров узнал об этом, с души словно камень упал. Но вернулся на место, когда Козырин, этот долбаный московский управленец, вместе с «легким дымом» выдохнул «тяжелый никотин»:

— Продолжаем операцию.

Каперанг натужно сострил:

— Ожидается заход «Мавритании» в речной порт столицы?

— Мы не исключали такого развития...

Бобров даже вздрогнул, представив себе огромный морской паром у столичного причала. Иранский матрос кидает тонкий трос выброски. Груша, закрепленная на конце троса, падает к ногам российского докера. Тот выбирает швартов и закрепляет его на кнехте. Машинам «стоп». Швартовка окончена. Лоцманский флаг скользит вниз.

Бред сумасшедшего.

— ...не исключали, — услышал Олег окончание фразы, — что их не будет на борту. Мы не можем упустить шанс зафиксировать встречу исламских террористов и нефтяных шейхов.

Бобров не стал спорить, такой материал дорогого стоит, его можно обменять на конкретную информацию разведорганов других стран. Однако получить его можно было другим путем, о чем в свое время говорил Виталию капитан Моравец. Ах, если в знать всю подноготную этого дела! Но все как воды в рот набрали, включая всегда внимательного начальника разведки флота контр-адмирала Бушуева. Тот-то почему ограничился лишь устным разрешением на проведение операции?

И другое сомнение Боброва подполковник вроде бы развеял. То касалось не самого удачного времени для переговоров. Похоже, прав был Виталий Козырин, объясняя, что единственную ночь на лайнере никто впустую тратить не собирается, тем более что она единственная: завтра вечером паром снова отшвартуется в порту Энзели.