Какой-то странный сюжет складывался у этой серии, без героев и действующих лиц. Да и в мечтах не было даже намека, чтобы вот так найти заброшенный дом на берегу безвестной горной реки и пожить в нем, на худой случай, переночевать. Герман не любил безлюдье диких мест, ощущал забытые детские страхи, если в таковых оказывался, и не особенно-то часто жаждал одиночества. Так что дом этот скорее всего относился к вещам реальным, разве что исключение составляла круглая тарелка телеантенны на крыше, смотрящая на луну.

Посветив в черные окна, он оставил выключенный фонарь на земле и отскочил в сторону. Ни шума, ни движения, ни тревоги, и все-таки дом – хорошая ловушка, и хоть зуб на зуб не попадает, лучше не переступать его порога: вдруг там опять скелет, как в землянке… И тут же отогнал ребячьи мысли, не раздумывая вошел во двор и поднялся на каменное крыльцо: в ручку двери был вставлен черешок метлы – верный, чисто сельский знак, что хозяев нет дома. В этом безлюдье еще действовали неписаные законы и правила, чужого не брали, привечали путников и ни о чем их не расспрашивали. По крайней мере, в родной тверской деревне такое наблюдалось даже в восьмидесятых годах.

Теперь, пишет матушка, и днем на крючке сидят…

В просторных сенях висели связки сетей, конная сбруя, мотки толстых канатов и совсем неожиданно – аккуратно связанные и установленные в пирамиду горные лыжи, четыре пары! Причем не для мебели, а рабочие, хорошо обкатанные за прошедшую зиму. Шабанов для порядка постучал и, держа пистолет наготове, открыл двустворчатую дверь в дом. Из тьмы дохнуло давно не топленным жильем, запахом масляной краски, свежими древесными стружками, и, что совсем странно, в углу мерцал маленький зеленый огонек. Он включил фонарь, и луч случайно выхватил на стене электрический выключатель у входа и провода, бегущие по стенам: в этом хуторке, как и в предыдущем, да как и на всем его пути, не было ни единого знака цивилизации, в том числе электростанций и электролиний. Однако когда Герман щелкнул кнопкой на стене, в доме ярко полыхнул свет, заставивший его инстинктивно дернуться назад и присесть, хотя ничего не произошло.

После долгих скитаний по диким горам и рекам обстановка в доме показалась ему вполне цивильной и уютной, несмотря даже на холод из-за непрогретых каменных стен. И при этом помещение не выглядело как постоянное жилище и напоминало скорее небольшую частную горнолыжную базу. В углу стоял большой холодильник (на нем и светился зеленый индикатор), далее – самодельная кухонная стенка со стеклянными дверцами и белым пластиком на столах, чуть правее, на специальной подставке, японский телевизор «Фунай» и музыкальный центр, а за барьером, на западный манер отделяющим кухню от комнаты, виднелись большой камин из природного плитняка и мягкая мебель. На всякий случай Шабанов заглянул в двери боковых комнат, посветил фонарем – в двух оказались спальни, в третьей мастерская резчика по дереву: верстак, заготовки, стружки, а по стенам, вплотную друг к другу, висели деревянные маски, одна страшнее другой…

Должно быть, человек, постоянно живущий здесь, был сторожем и отличался оригинальностью для подобных таежных и отдаленных условий, занимался прикладным творчеством, а настоящий хозяин приезжал с друзьями или семьей кататься на горных лыжах.

– Сейчас всё узнаем! – Герман включил телевизор. – Ларчик просто открывался… А то – где я? Где я?..

Он пощелкал кнопками на пульте, однако был поздний час, и ни одна программа не работала, на экране мельтешил «снег». Тогда он вспомнил о космической антенне на крыше, нашел и включил в сеть усилительный блок: пожалуй, на трех десятках каналов гнали все, что угодно, от спорта до порнухи, и ни одной программы на русском…

Нет, это еще не значило, что он на китайском Тибете, на монгольском Алтае или в Японии; то же самое ночью можно увидеть и в Пикулино, однако и цивилизованный дом никаких точных ответов не давал и, напротив, еще больше вводил в заблуждение, смешивая реальность с произвольными фантазиями.

Все, что он видел, существовало не в воображении – щупай руками, пробуй на вкус и запах; окружающие вещи подвергались разумной логике и анализу, и вместе с тем, даже в этом благоустроенном, практичном и в общем-то привычном жилище рядом с предметами, вполне объяснимыми, встречалось то, чего быть не могло. Несколько освоившись и убедившись, что хозяев здесь нет уже несколько дней, Шабанов ощутил, как в доме начало теплеть. Сначала он не обратил на это внимания, полагая, что согревается сам в закрытом помещении, за счет внутреннего тепла, вызванного короткой и интенсивной пробежкой. Затем он неожиданно увидел на жестких, травяных циновках, всецело покрывающих полы, засохшие капли и мазки крови. Настороженный ими, Герман несколько минут обследовал жилище, прежде чем заметил, что следы оставлены им самим: из ботинок, в которых давно хлюпало, и со штанин комбеза брызгала кровь, разведенная речной водой, и как только он понял это, вмиг зажгло ноги.

Отвлекшись от всего, Шабанов расшнуровал ботинки, содрал их и, расстегнув «молнии» на мокрых штанинах, обнаружил, что левая икроножная мышца пробита насквозь, а на правой есть лишь входное отверстие: пуля сидела где-то в мякоти.

И это сейчас становилось лучшим доказательством, что сумасшедший спуск по реке и засады, устроенные на порогах, не бред! Все было! А иначе кто же тогда прострелил ему обе ноги?.. Причем не понять, одной пулей или двумя? Судя по кровоточащим, черным и на вид совсем не опасным ранам, калибр оружия был мелкий, по крайней мере, не «девятка», то есть не сам себе прострелил.

Шабанов, как смог, сделал первичную обработку, после чего забинтовал ноги, и когда более-менее привык к виду своих ран, как-то ненавязчиво сделал открытие: ступни согрелись так, что стало горячо, окровавленные носки и, главное, толстые, высотные ботинки, вконец размокшие, парили, словно у костра висели, и уже подсохли сверху. Да и сам окончательно согрелся и ощутил знакомую осоловелость, словно в офицерской столовой после аэродромных занятий.

И комбез просох, вместе со свитером и футболкой под ним!

Тогда он снова попытался разобраться, откуда идет тепло. Камин давно не топили, обшитые вагонкой стены прохладные, пол тоже без подогрева, а воздух в доме настолько теплый, что скоро придется раздеваться!

Десять минут назад входил, как в ледяной склеп, вот же часы на стене висят и показывают четверть третьего ночи. Куда этот горнолыжник запихал отопительные приборы?

Судя по просторам и малонаселенности, он, Шабанов, упал на территории России, но если судить по обстановке в доме и техническому прогрессу, наверняка это Япония. Последние полста лет они не оружие изобретали, а делали все во имя человека и на благо его, и такого навыдумывали! Стоит где-нибудь в углу неприметная коробочка – и оттуда горячий воздух. Вошел, свет включил, она и заработала. Потому что одним камином такое пространство не нагреешь, тем более зимой – без печи в каменных стенах не выжить…

Он спохватился, вспомнив, что уже не первый раз ломает голову над тем, что не подлежит пониманию, как тот кусок земляничного мыла, неведомым образом очутившийся в лодке. Причину следует искать в себе самом, в своем воспаленном воображении и, чтобы окончательно не свихнуться, лучше воспринимать мир, каков он есть, со всеми необъяснимыми причудами и явлениями, как он воспринимается в детстве.