Кэт поняла, что у него большие проблемы.

— Ты что?

— Я стопроцентный гей. Я скрывал это всю мою жизнь, но я, наконец, влюбился, и я должен признаться моей семье, друзьям, даже парням, с которыми я работаю. Боже, у меня сейчас мозг взорвется! — Джефф посмотрел на компанию людей неподалеку. — Но после того как я услышал эту ужасную историю…

Кэт рывком поднялась и чуть не потеряла равновесие.

— Не говори так! — Она похлопала Джеффа по плечу. — Моя история не совсем обычная. Думаю, что в других ситуациях рассказывать правду все же нужно.

Джефф посмотрел на свои ноги и зарыл пальцы в песок.

— Я не знаю.

— Кстати, почему ты ухаживал за мной, если ты гей?

Джефф поднял на нее глаза.

— Но если ты хочешь выглядеть мужчиной, нужно доказывать всем, что ты настоящий мачо.

— Я вас прервала. — В голосе Нолы слышалось неодобрение.

Кэт повернулась и отдернула от Джеффа руку.

— Нет. Присоединяйся к нам.

— Мне надо идти. — Джефф встал с шезлонга и схватил свое полотенце. — Может, встретимся позже.

Кэт удивилась, что Джефф наклонился, поцеловал ее в щеку и прошептал:

— Спасибо, милая.

Она улыбнулась ему.

Нола тянула время, развешивая полотенце на спинке стула, потом села на место Джеффа.

— А он ничего. Он более волнующий, чем три остальных?

— Мне показалось издалека, что ты очень хорошо чувствовала себя в их компании.

Нола пожала плечами:

— Почему бы и нет.

Кэт засмеялась, откинувшись назад и закрыв глаза:

— Так ты говоришь, будто не собираешься сегодня никого подцепить?

— Я — нет.

— Джефф очень хороший парень.

— Правда? Думаю, доктору Персику он не очень бы приглянулся.

Кэт шикнула:

— Он гей, Нола.

— Райли гей?!

Кэт прыснула со смеху и тут же вспомнила про головную боль.

— Я говорю о Джеффе.

— Слава Богу.

— Только не говори ничего его друзьям, они не знают. Пока, по крайней мере.

— Единственное, что я хочу сказать, это то, что последние несколько дней Райли пытался связаться с тобой.

— Нам не о чем говорить.

— Ты должна поговорить с ним, может, он уже решил порвать с будущей миссис Персик. Эй! — крикнула в возбуждении Нола. — Может, Райли был так рад увидеть тебя, что отменил свадьбу!

Кэт прикрыла глаза, в голове стучало, но это было даже хорошо, потому, что отвлекало от боли, которая пронзила ее сердце. «Как Райли может жениться на ком-то другом, когда он должен быть со мной?! Как он может любить другую женщину?»

— Я уже говорила тебе, Нола. Эйдан и Райли знают друг о друге, и то, что происходит между ними, это их личное дело. У меня и Райли нет будущего даже, если бы я хотела этого. А я не хочу.

Нола прикусила губу.

— По крайней мере, ты услышишь, что он хочет сказать.

— Мы можем не обсуждать это прямо сейчас? Мы в отпуске.

— По правде говоря, дорогуша, можешь считать отпуском всю оставшуюся жизнь — Нола потянулась в шезлонге и застонала от удовольствия.

Презентация называлась «Проблема диабета среди сельского населения без медицинской страховки — четверть века провальной политики». Кэрри была в бешенстве. Что за несправедливость! Как такое могло произойти? Кэт Кавано за все заплатит.

Кэрри сидела в центре аудитории в здании законодательного органа штата. Через несколько мгновений ей надо будет выйти на сцену и прокомментировать то, что происходит. Но правда заключалась в том, что в данный момент она не могла сосредоточиться на проблеме хронической болезни. Пока выступающий жужжал что-то насчет общественных лекций и тренингов, посвященных правильному питанию, Кэрри была занята тем, что посылала всю свою позитивную, жизнеутверждающую энергию на Райли. Одновременно она представляла, как Кэт Кавано сбивает мусоровозка.

Кэрри слышала, как аудитория зааплодировала, так что она тоже начала хлопать в ладоши. Она огляделась, вежливо улыбаясь и пытаясь понять, сколько еще выступать докладчику. Оставалось еще минут десять.

Она нашла слабое место Кэт Кавано. У каждого есть такое слабое место. От Мэдлин и частного детектива, которого она наняла за три тысячи долларов в час, она теперь знала достаточно об этой девчонке, которая жила в Балтиморе под фамилией Тернер. Кэрри вдоволь повеселилась, когда узнала, откуда у Кэт оказалась такая сумма денег. Оказалось, что она была не просто девочкой по вызову, а профессиональной шлюхой. Кэрри представила себе, в какую хитрую бестию может превращаться эта наивная с виду женщина.

Мать ее, должно быть, и вправду умерла, но вот отец — вышедший на пенсию профессор «Маунтин лорел», оправившийся после операции на сосудах, все еще живет в Персуэйшн. Плюс неизвестный ребенок. Как сказал Райли, его зовут Эйдан, и он учится в университете Джона Хопкинса на спортивную стипендию. Он, видите ли, играет в лакросс. Это-то и взбесило ее больше всего. Она дважды пыталась туда поступить, но оба раза ей отказали. Должно быть, она была из другого штата. Ах да, а еще она не умела играть в лакросс.

Кэрри проверила, как наложен блеск для губ, и глубоко вздохнула. Нужно было обладать стальными нервами, чтобы назвать сына Эйданом. Если бы Райли не был таким сентиментальным, Кэрри настояла бы на том, чтобы он сделал тест на отцовство. Но она начинала понимать, что Райли хотел верить, что этот ребенок от него. У него такое доброе сердце. Он так много способен отдать другим. Он просто хочет быть отцом! «О, Райли, — подумала она. — Я открыта для твоей любви. Я говорю «Да! Да!» твоей любви. И я подарю тебе сына, о котором ты так отчаянно мечтаешь, ребенка, который будет без стыда носить фамилию Боланд».

Она припомнила ссору, которую затеяла сегодня утром с поваром, которого наняла для свадебного банкета. Этот недоумок сказал, что отказывается поливать своим соусом что-либо, кроме спаржи местного происхождения, которая была недоступна в декабре в Западной Виргинии. Кэрри просто остолбенела. Она невеста! Какую часть мероприятия он не понял?

Кэрри почувствовала, как кто-то толкает ее под руку.

— Проснитесь, — прошептал мужчина, сидевший в соседнем кресле. Он указал пальцем на сцену. — Они сказали, что сейчас будет выступать доктор Кэролайн Матис. Это ведь вы?

— Выходи, старушка.

Лоретта прыгнула на дорогу около каменоломни по приказу Райли и сразу уловила непривычный запах, ее нос уткнулся в дорогу, а хвост с белым пятном встал трубой, словно меховой перископ.