Андрос пристально смотрел на нее. Его глаза словно гипнотизировали. Марион ощущала силу его воли. Ее тело обмякло, она задрожала.

Он сделал шаг к ней, и сердце Марион екнуло.

— Не прикасайся ко мне! — закричала она.

— Почему? Ведь ты этого хочешь, мы оба этого хотим! — заговорил Андрос охрипшим голосом. Он протянул руку и положил ладонь ей на затылок. Марион почувствовала тепло и силу, исходившие от его пальцев. — С первой минуты, как я тебя увидел, я понял, что жажду тебя.

Марион хотелось сказать, что она испытала то же самое и в тот же миг, но вместо этого произнесла:

— Для тебя наша встреча не так уж много значила! Ты забыл о моем существовании.

Его глаза вспыхнули, черты лица исказились, стали жесткими.

— Это неправда! Я никогда не забывал тебя, но я дал слово твоему отцу.

Марион замерла с недоверчивым выражением на лице.

— Какое слово? Что ты имеешь в виду?

— Той ночью на Корфу после нашего возвращения с острова Паки он сказал мне, что ты слишком юна, чтобы отвечать за свои поступки. Ему, мол, не хочется, чтобы ты имела даже романтические отношения с кем-либо. Он, дескать, не желает, чтобы ты отвлекалась от учебы. Тебе следует поступить в университет и получить ученую степень. Он заявил, что ни он, ни твоя мать не позволят мне видеться с тобой. По его словам, твоя мать — сторонница того, чтобы женщины сами делали свою карьеру в жизни. И она, мол, против ранних браков.

— Это правда. Мама действительно так считает, — подтвердила Марион. — Она даже более ярая сторонница этого взгляда, чем отец. По-моему, отец стал подумывать о высшем образовании для меня по настоянию матери.

— Словом, он убедил меня. Я не хотел чувствовать себя виноватым в том, что ты отказалась бы от шанса попасть в университет: образование слишком важная вещь. Твой отец сумел хорошо повести дело, напомнив, что мы только что познакомились, что один день — чересчур короткий срок, чтобы оба мы смогли утвердиться в своих чувствах, и с моей стороны было бы неблагородно пытаться завладеть тобой, пока ты еще не стала взрослым человеком, не имела возможности оглядеться вокруг, понять себя.

Марион внимательно слушала. О чем он говорит? О том, что его влекло к ней так же, как ее к нему?

— Твой отец взял с меня слово, что я не буду искать встреч с тобой, — сказал Андрос напрямую. — По крайней мере пока ты не окончишь университет.

Марион была потрясена.

— Он никогда не говорил мне об этом!

Ее охватил неописуемый гнев, когда она поняла, что сотворил с ней ее отец.

Лицо Андроса стало печальным.

— Твой отец неплохой психолог. Он изучил меня настолько, что был убежден: я послушаюсь его и оставлю тебя в покое, пока ты не достигнешь по меньшей мере двадцати одного года. Но я всегда спрашивал о тебе, поскольку мы часто видимся с ним на заседаниях совета директоров. Он отвечал, что ты серьезно увлеклась учением, и хотя у тебя много знакомств, никто не занял в твоей жизни особого места.

Покрывшись румянцем, Марион пробормотала:

— Он говорил правду: у меня не было такого человека.

Андрос впился в нее острым взглядом.

— Даже Джозеф не завоевал твоего сердца? Твой отец много месяцев назад известил меня, что ты выходишь замуж за Джозефа.

Она встрепенулась.

— Много месяцев назад?

— Где-то в мае. Мы встретились на заседании совета, и я спросил, будешь ли ты, как обычно, проводить лето у него. Вот тогда он и сказал мне, что ты собираешься замуж за Джозефа.

Марион, медленно, четко выговаривая каждое слово, произнесла:

— Впервые я повстречала Джо только этим летом в Монако. Мы обручились в самом конце моего отпуска.

Марион и Андрос пристально смотрели друг на друга. Он сказал что-то по-гречески. Дыхание его перехватило. Она не разобрала слова, но звучало это, как ругательство.

— Он лгал тебе. — Она говорила даже с некоторым недоверием: настолько чудовищна, невероятна была ложь.

— Да, — сквозь зубы процедил Андрос. — Он решил во что бы то ни стало помешать нам встретиться.

— Ему хорошо известно, что я не забыла тебя, — призналась Марион, оглядываясь на прошедшие пять лет, и ее глаза потемнели. — Как он мог поступать таким образом?! — воскликнула она возмущенно. — Но зачем? Зачем умышленно лгать? Навязывать мне Джозефа, зная, что я…

Марион оборвала фразу, и Андрос метнул на нее вопросительный взгляд.

— Зная, что ты?.. Что он знал, Марион? — прошептал Андрос. Она залилась краской. Андрос придвинулся ближе, погладил ее загоревшиеся щеки кончиками пальцев. — Я ведь не обманывался пять лет назад, верно? Ты тоже была захвачена тем же чувством, и мне кажется, твой отец понял нас сразу.

— Но как он мог? — взорвалась Марион, голос ее задрожал. — Как он смел так поступить со мной?

— Он ненавидит меня, — сухо заметил Андрос. — Точно не знаю за что. Я никогда не причинял ему вреда и не вижу ни одной причины для такой неприязни.

Неуверенно Марион высказала догадку:

— Он утверждает, что у тебя дурная репутация, что в твоей жизни было множество женщин, что ты изрядный повеса…

Андрос зло засмеялся.

— Повеса? У твоего родителя устаревший словарный запас. Я не герой эротического фильма пятидесятых годов! Куда мне! Я слишком много работаю. Но не отрицаю: я люблю женщин. Ухаживал за многими, но никогда ничего серьезного у меня с ними не было. Ни одна из них не отвечала моему идеалу.

Тело Марион трепетало надеждой, страстью, нежностью. Но еще одно воспоминание омрачило ее.

— Отец мне сообщил также, что ты собираешься жениться на дочери Ираклия Кера.

Андрос с возмущением взглянул на Марион и поморщился.

— Да… На этот раз он не лгал. Официально мы не были помолвлены, но встречались довольно часто, и я начинал думать: может быть, Олимпия та самая… единственная…

Он умолк, пожав плечами, а сердце Марион пронзила острая стрела ревности. Были ли они любовниками? Не из-за этого ли Олимпия поступила так безжалостно, продав свои акции Георгиесу?

Андрос продолжил:

— Но когда я вернулся с Корфу, я порвал с ней. Разумеется, я обязан был дать объяснения.

Лицо Андроса оставалось мрачным.

— Олимпия приняла все близко к сердцу. Не могу осуждать ее за это. Она прекрасно знала, что я подумывал о женитьбе на ней, хотя ничего и не было сказано. Ее отец желал этого, а я его боготворил. Если бы я не встретил тебя, то, вероятно, женился бы на ней, и мы оба мучились бы, пока однажды не догадались, что совершили ошибку. Я был очень рад, когда Олимпия встретила своего австралийца, — я сразу понял, что с ним она будет счастлива.