— А все-таки мы неплохое место нашли, — довольно прошептал Егор, укладываясь спать рядом с Амандой. — Ну, как отвар — помог?

— Конечно, помог! Не так уж и часто я теперь кашляю, — под храп монахов тихо отозвалась девушка. — А вот тот, Игнасио… Слышите? Ох, бедолага!.. Я ему показала траву, сказала, где растет. Он понял — смышленый. Да! Нам монахи котелок дают — насовсем. Сказали — Христа ради пользуйтесь.

— Выпросила? — улыбнулся князь.

— А вот и нет! Пожаловалась только: мол, потеряли свой котелок.

Вожников ласково обнял девушку, прислушиваясь к мерно падающим дождевым каплям, нагоняющим необъяснимую тоску и сон.

— Хороший навес — почти не протекает. Только вон там, где костер…

— Ничего, утром разведем новый.

Аманда кашлянула — уже не с таким надрывом, как раньше, и, словно в ответ ей, зашелся в сухом кашле юный послушник Игнасио.

— Ох, бедолага… Знаете, а он мне свой амулет подарил — красивый! — засыпая, протянула девчонка. — Показать? Вон…

Егор нащупал деревянную облатку с вырезанными латинскими буквами. Кажется — «И»… ну да — Игнасио… и еще что-то… «С» и «Я». Святой Яго! Ну да — монастырь.

— Пусть хоть завтра по пути травки нарвет, — слушая кашель послушника, жалостливо вздохнула Аманда. — Не хуже молитвы поможет, я знаю.

— Ты ж у нас знахарка, — пошутил молодой человек. — Господи, неужто завтра в дождь придется идти?

— Да не будет никакого дождя, — убежденно шепнув, Аманда заворочалась, устроилась поудобнее, положив голову на широкую грудь князя. — Точно говорю — не будет. Я знаю.

* * *

Девчонка как в воду глядела, а может, и вправду знала, колдунья же — уже с раннего утра в прозрачно-голубом небе вовсю сияло солнышко, а жалкие остатки густо-фиолетовых туч поспешно бежали в горы, где и сгинули, смешиваясь с тающим туманом.

— Не зря вчера молились! — разводя костер, довольно заметил Ансельм.

Его напарник Игнасио, закашлявшись, схватился за грудь, но, увидев Аманду, сразу заулыбался:

— А ведь помогает твоя трава, помогает! Я запомнил, где растет, — сбегаю, ежели брат Гонсало разрешит.

— Пойдем у него вместе спросим.

— Беги, — внимательно выслушав Аманду, старый монах посмотрел на послушника. — Прямо сейчас и беги… бегите вместе с Ансельмом. А мы тут пока соберемся, пока помолимся, да и потом не торопясь пойдем — там, у ручья, догоните.

— Догоним! — не сдержавшись, радостно завопил Ансельм. — Конечно, догоним, верно, Игнасио? Травы нарвем и догоним…

Испрося благословения, послушники убежали, тепло простившись с Амандой и князем. Старый монах лишь головой покачал:

— Ах, юность, юность… Еще много чего предстоит пройти этим мальчикам, чтобы стать настоящими монахами и жить ради славы Христа. Много…

Щурясь от яркого солнца, юная ведьма исподволь расспрашивала собирающихся монахов о предстоящей дороге, запоминая, где какая деревня, где лучше остановиться на ночлег, где запастись водой.

Они расстались друзьями — паломники из Таррагоны и беглецы — и долго еще махали друг другу руками, пока монахи наконец не скрылись в густых зарослях орешника и дрока.

— Пора и нам. — Подойдя ближе, Аманда взяла князя за руку: — Идемте, ага?

— Да, — кивнул Егор. — Пошли. Спасибо монахам за котелок. Интересно, найдут послушники твою травку?

— Найдут! — Девушка усмехнулась, приглаживая рукой растрепанные налетевшим ветром волосы. — Я им все рассказала — найдут.

Послушники между тем уже подходили к угрюмому горному кряжу, вокруг которого густо росли кусты бузины и малины, а чуть дальше сплошной зеленой стеной тянулся орешник.

— Жалко, орехов еще нет, — нагнувшись, мечтательно улыбнулся Ансельм. — Эй, братец Игнасио, не это твоя травка? Игнасио… Ты где?

Сорвав стебель с соцветием, послушник выпрямился, обернулся… И вместо Игнасио увидел за своей спиной монаха в накинутом на голову капюшоне, скрывающем половину лица.

— Да хранит вас Господь, святой брат, — вежливо поздоровался отрок. — Вы тут поблизости послушника не видали? Мы вместе были, да он, видать, отстал. Игнасио зовут, худой такой, а волосы — будто солома.

— Игнасио? — Тонкие губы монаха скривились в легкой улыбке. — Конечно, видал. Он там… лежит…

— Как лежит? Отдыхает, что ли?

— Посмотри сам. Да! Хочешь семечек? Угощу. Бери, бери, не стесняйся. Хорошие семечки, тыквенные… Бери!

Узкие улочки плыли в зное, поднимавшемся от мостовой и каменных стен домов зыбким серо-голубым маревом. Он заставлял тело покрываться липкой неприятной мокротой, пропитывал одежду тяжелым потом, от которого, казалось, не отмыться никогда.

— Такое чувство, будто меня кто-то руками везде трогает, — со вздохом призналась Аманда. — Липкими такими руками, похотливыми… Тьфу! Попить бы.

— Ты ж пила только что, из фонтана, — удивился Егор. — Не напилась?

— Напилась, — кивнула девчонка. — Но уже снова хочу. Ух и жарит же!

— Ничего! — Молодой человек засмеялся, чуть прикрыв глаза. — Настоящий полярник жары не боится!

— Что-что?!

— Говорю — зато весь твой кашель прошел.

— Так это отвар! И молитва.

— Да-да, конечно, молитва, — покивал князь. — И как я мог забыть? Далеко нам еще?

Аманда изумленно дернулась:

— А я что — местная?

— Так ты же дорогу спрашивала.

— Спрашивала. Сказали — сначала через мост на ту сторону перейти… А где этот чертов мост и далеко ли до него — я не знаю. Эх, выкупаться бы, пот с себя смыть!

— Вот найдем приют, а потом и купаться будем.

Во всем основательный — сказывался жизненный опыт, — князь твердо знал, что сначала дело, а уж потом разные глупости, типа вот купания. Оно, конечно, сейчас пришлось бы очень даже кстати, но сперва все-таки нужно отыскать приют, о котором брат Гонсало рассказывал Аманде… точнее, это она у него все выспрашивала. Приют при монастыре Святого Бернарда, что — как путники недавно узнали — располагался на той стороне города, за мостом.

Манреса-Манрежа, древний, известный еще до римлян город среди крутых зеленых холмов. Каменные стены, многочисленные храмы, развалины римских терм, на главной площади перед неказистым собором — ратуша, точнее, здание городского суда и кортесов — приземистое, сложенное из темно-серых, плотно пригнанных друг к другу камней. Три этажа, коричневая черепичная крыша, довольно мрачный, на взгляд Егора, фасад почти безо всяких украшений, не считая городского герба: внизу — алый крест на серебряном поле, вверху — красные каталонские столбы на золотом. Там, у ратуши, журчал фонтан, построенный, судя по всему, еще римлянами.