В этом уголке парка царили тишина и покой. Ласточки бросались вниз к воде пруда, из кустов важно вышел павлин, расправил свой хвост и тщеславно засеменил через лужайку. Музыкой звучали голоса птиц, и им вторило мягкое ритмичное жужжание пчел, сновавших среди цветов.

Кэролайн то ли дремала, то ли мечтала, как вдруг неожиданно кто-то совсем рядом сказал:

— Вы очень серьезны, мисс Фрай.

Она подняла глаза и увидела лорда Брекона. Он сдернул с головы шляпу. Кэролайн заметила, что на нем начищенные сапоги для верховой езды, а в руке — хлыст.

— Ох, милорд, как же вы меня испугали! — воскликнула девушка.

— Прошу прощения, если я прервал ваши раздумья.

Я объезжал имение и решил, что пора мне проведать сад. И хорошо, что я это сделал: мне кажется, что парк очень запущен, мои садовники, как видно, совсем разленились за последние месяцы.

— Пока вы искали вокруг недостатки, я, наоборот, восхищалась садами вашей светлости, — сказала Кэролайн.

— Правда? — спросил лорд Брекон. — А можно мне присесть рядом с вами и узнать, что вы о них скажете?

— Конечно, — отозвалась Кэролайн, протянув руку и гостеприимно указывая ему на ступеньки. И тут же поймала себя на мысли: не следовало ли ей в роли компаньонки встать при появлении лорда Брекона и сделать ему реверанс! Однако было уже слишком поздно, и для того, чтобы хоть как-то исправить положение, она приветливо улыбнулась ему, пока он усаживался на ступеньку рядом с нею.

Лорд Брекон снял шляпу, бросил ее на траву и, прислонившись к колонне напротив, полуобернулся, чтобы видеть ее. В его внимательном взгляде было что-то заставившее ее смутиться, и через мгновение Кэролайн отвернулась к пруду с водяными лилиями. Ей казалось, что в наступившем между ними молчании было что-то опасное, но она не находила слов, чтобы прервать его.

— Вы странная девушка, Кэролайн, — наконец сказал лорд Брекон.

— Странная? — переспросила Кэролайн, чуть подняв брови.

— Очень странная, — повторил лорд Брекон. — Я знаю много женщин, но ни одна из них не может с вами сравниться.

— Мне радоваться или извиняться? — с легкой иронией произнесла Кэролайн.

Лорд Брекон закинул голову и рассмеялся.

— О боги, до чего же вы быстро все схватываете!

Я помню, как был изумлен в первые минуты нашего знакомства, когда оказалось, что вы понимаете ситуацию намного лучше, чем я.

— Вам угодно льстить мне, милорд. — В голосе Кэролайн слышалось смущение.

— Вам именно такая лесть по вкусу? — спросил лорд Брекон. — Или мне следует сказать вам, что вы дивно хороши — ибо это правда?

Кэролайн почувствовала, как румянец заливает ее щеки.

— Вы очень добры, милорд.

— К сожалению, так много людей уже говорили вам об этом.

— К сожалению? — переспросила Кэролайн.

— К моему сожалению! Мне хотелось бы быть первым.

Кэролайн не отрывала взгляд от букетика жимолости, который лежал у нее на коленях. Она подняла цветы, перебирая их пальцами, словно это занятие было сейчас самым важным.

— Как очаровательна! — вздохнул лорд Брекон.

— Жимолость? — спросила Кэролайн.

— Конечно, — ответил он серьезно.

Она подняла на него глаза и засмеялась.

— Вы заставляете меня краснеть, милорд.

— Это восхитительно! Вы знаете, какими длинными кажутся ваши ресницы, когда вы опускаете глаза?

— Надеюсь, вы не ждете от меня ответа на этот вопрос, милорд?

— В этом случае не ответите ли вы на другой?

— Если смогу, — отозвалась Кэролайн. Она заметила, что его голос звучит как-то по-другому.

— Я хочу, чтобы вы сказали мне, — мягко попросил лорд Брекон, — почему вы приехали сюда, в мой дом.

— Но я уже сделала это! — отозвалась Кэролайн. — От мисс Холл, которая раньше была компаньонкой миледи, вашей матери, я узнала, что это место освободилось. Мисс Холл восторженно отзывалась о доброте вашей матери, и я могла не опасаться, что снова встречусь с ненадежной и жестокой благородной дамой.

— Да-да, я это знаю, — нетерпеливо сказал лорд Брекон, — но разве это была единственная причина вашего приезда в замок Брекон?

— Была и другая причина, милорд, — подтвердила Кэролайн. — И о ней я уже говорила. Я хотела вас предостеречь.

— Да, и вы это сделали, — согласился лорд Брекон. — Я думал об этом полночи. С вашей стороны очень отважно, мисс Фрай, стараться помочь незнакомцу, которому вы однажды случайно оказали услугу.

— Я была рада быть вам полезной, милорд, — сказала Кэролайн.

Слова обоих звучали довольно сухо, но так много скрывалось за ними! Кэролайн почти физически ощущала настойчивость лорда Брекона, пытавшегося добиться от нее какого-то признания — хотя она и не могла понять какого. Она знала лишь, что между ними что-то происходит, настолько сильное, что слова имели мало значения: их взгляды встречались и дыхание ускорялось, и каждый чувствовал, что внутри его полыхает огонь, и по напряженности в воздухе знал, что подобный огонь горит и в другом. Внезапно Кэролайн испугалась. Она почувствовала смущение и страх — и в то же время какое-то странное ликование. Быстро поднявшись, она поспешила выйти из прохладной тени храма на залитую золотым солнцем траву.

— Мне кажется, милорд, — сказала она чуть слышно, — что уже почти тот час, когда просыпается ваши матушка, и я могу ей понадобиться. Мне нужно возвращаться домой.

Лорд Брекон не двинулся. Он посмотрел на Кэролайн и сказал очень тихо:

— Так вы хотите от меня убежать?

Кэролайн вздернула вверх подбородок, как будто ее оскорбили.

— Я никогда не бегу, милорд, но иногда благоразумие требует не подвергать себя опасности.

— Так вы считаете, что я опасен?

— Я этого не сказала, милорд.

Теперь Кэролайн уже готова была рассмеяться. Она стояла перед ним невообразимо очаровательная; солнечные лучи превратили ее кудри в золотой ореол, а ветер заставил мягкую материю платья обрисовать чудесные контуры ее груди и бедер.

Лорд Брекон вскочил.

— Да, вы правы. Это не я опасен, а вы.

Он подошел так близко, что почти касался ее. Они стояли так несколько секунд, его глаза пристально всматривались в ее лицо. Когда лорд Брекон заговорил, голос его слегка дрожал:

— Кто вы? Откуда вы появились? Почему вы здесь?

В его вопросе было что-то яростное, и все же Кэролайн чувствовала, что ей нет нужды отвечать. Не ее родословную жаждет услышать он из ее уст, а другие слова, гораздо более личные, слова, которые прозвучали бы так ясно, словно ее губы призваны были нарушить молчание, разделившее их.