Джекоб криво усмехнулся:

— В детстве ты всегда развлекал нас, притворяясь кем-то. Для тебя это было отдушиной.

— Каждый из нас делал то, что мог. Ты занимался регби, чтобы замаскировать свои синяки.

Глаза Джекоба стали совсем мрачными, но он быстро справился с собой и спросил:

— Ну и как? Нашел способ соотносить фантазии и реальность?

«Реальность? Реальность была тогда, когда рядом со мной находилась Кейти. А я ушел от нее. — Натаниэль смотрел на спокойную гладь озера. — Никаких монстров, — подумал он. — Никаких привидений. Просто темная глубокая вода».

— Я отдал Кэрри свой «Сапфир».

— Я слышал твою речь. Она поняла, кто ты такой?

— Думаю, что поняла.

Джекоб неуверенно обнял его за плечи:

— Вам было очень трудно — тебе и Себастьяну?

Натаниэль застыл. Никто из родственников не прикасался к нему с тех пор, как Джекоб ушел из дома.

— Себастьяну было труднее. Она даже не признает его существования.

— Что бы Уильям ни говорил, твоя мать очень любила тебя. Прыгнув с тобой в озеро, она верила, что спасает тебя от отца. Она была больна…

— Почему ты не ответил на мой удар?

— Сейчас? — Джекоб криво усмехнулся. — Потому что я это заслужил. Думал, ты спрыгнешь со сцены и изобьешь меня прямо там, в театре.

— Я не мог поверить своим глазам, когда увидел тебя в первом ряду.

— Хотел повидаться с тобой. Мне надо было предупредить о своем приезде, но я боялся, что ты не захочешь меня видеть. Я проявил трусость.

— Кажется, вся наша семья отличается этим…

— Я оставил вас всех. — Голос Джекоба срывался от волнения. — А вы были маленькими детьми. Не мне винить вас в том, что вы ненавидите меня.

И произошло чудо. Двадцать лет боли словно улетучились, детские чувства вдруг показались Натаниэлю совершенно неуместными в его сегодняшней жизни.

— Я не ненавижу тебя. Ты сам тогда был практически ребенком.

Так сказала Кейти. Натаниэль представил себе, каково было в те годы Джекобу. Ему исполнилось всего лишь восемнадцать, смерть Уильяма тяжким грузом легла на его совесть, и ему не на кого было опереться.

Натаниэль стоял и смотрел на воду. Кейти права. Эти воспоминания стали частью прошлого. В настоящем для них нет места.

— Я был эгоистом. — Эти слова вырвались из глубины его души. — Когда ты ушел, я думал лишь о том, какие мы несчастные. Аннабелла была страшно подавлена, и, видя ее страдания, я чувствовал себя таким же беспомощным, как в ту ночь, когда Уильям избивал ее. Я даже не задумывался о том, каково пришлось тебе…

— Мне нельзя было уходить, но в то время я просто не видел другого выхода. И… я бросил вас.

Возник напряженный момент — и они крепко, по-мужски обнялись.

— Увидев тебя в зале, я перестал владеть собой. Думал только о том, что должен предупредить Аннабеллу, — срывающимся голосом произнес Натаниэль. — Для нее твой уход стал страшным ударом.

Они отпустили друг друга, почувствовав неловкость. Смущенно откашлявшись, Джекоб отвернулся и взглянул на особняк Вольфов:

— Ты знаешь, местные власти присылали мне угрожающие письма. Они требовали, чтобы я привел особняк в порядок. — Он язвительно рассмеялся. — Я даже не знаю, с чего начать. Крыша протекает, кирпичная кладка рассыпается… Полиция сообщает, что местные подростки постоянно залезают в наш дом.

Натаниэль смотрел на заброшенный особняк, где разыгрывались драмы его детства.

— Мне так странно снова увидеть дом и озеро. Ведь я заставил себя забыть об этом месте. Будто у меня вообще не было детства.

— После того, как я ушел, кто заменил меня?

— Лукас. — Натаниэль кинул в воду камешек. — Ты можешь поверить в это? Представление об отцовстве у него было довольно своеобразным. Он объяснил нам, что такое секс, научил, как можно напиться и при этом ходить ровным шагом. И… — Натаниэль взглянул на подбородок Джекоба, — научил драться.

— Хорошо научил. — Криво усмехнувшись, Джекоб провел рукой по лицу. — Ты часто видишься с ним?

— Время от времени. Недавно он явился пьяный на одну из премьер моего фильма. — Натаниэль усмехнулся, вспомнив об этом. — Пошатываясь, шел по красной ковровой дорожке с шикарной блондинкой, подмигивая при этом папарацци.

— Похоже на Лукаса. Но ведь он тоже не приезжал сюда?

— Этот дом наполнен жуткими воспоминаниями…

— Может быть, настало время перестроить его?

— Я слышал, именно это стало твоей профессией. — Натаниэль сунул руки в карманы. — Рафаэль упоминал о том, что ты занимаешься проектированием и дизайном домов. Ты был внутри?

— Да. — Джекоб взглянул на дом. — Хочешь зайти?

Они пошли к дому, и Натаниэль удивился тому, как легко ему с братом.

Толкнув тяжелую дубовую дверь, он зябко поежился: «Столько призраков, столько тайн…»

— Его здесь нет. — Голос Джекоба звучал твердо. — Уильям ушел. Я был не прав, бросив тогда семью, но хочу это исправить. Все изменится, Натаниэль.

— Может быть, действительно настало время для перемен? — кивнул тот.

Они остановились возле подножия величественной лестницы, охваченные воспоминаниями.

— Ты часто катался по этим перилам. — Губы Джекоба скривились в улыбке, когда он прикоснулся к потрескавшемуся старому дереву. — Уильям бесился от злости.

— Именно поэтому я и делал это. Почему ты ушел от нас?

— Меня мучило чувство вины.

— Ты ведь спас Аннабеллу. Без тебя… — Натаниэль прерывисто вздохнул. — Ты знаешь, сколько раз я обвинял себя в том, что не спас ее?

— Тебе ведь было девять лет. Разве ты мог защитить ее от Уильяма?

— Не мог. — Сказав эти слова, Натаниэль почувствовал, что внутри его что-то щелкнуло. — Но ты остановил его. Ты герой.

— Герой? — Джекоб хмыкнул. — Не думаю. Аннабелла получила травму на всю жизнь. И не только физическую. Я должен был это предотвратить.

— Отца невозможно было остановить. Ты сделал то, что мог.

— Я никогда не забывал об этом. — Джекоб уставился на потемневшую от времени картину, висевшую на стене. — Ты говоришь, что винишь себя за ту ночь… Мне не надо объяснять, что это такое — мучительное ощущение вины.

И Натаниэль понял, что все эти годы брат их очень любил и переживал за каждого.

— Ты не обязан был о нас заботиться.

— Нет, обязан был! Но я бросил вас. Если бы я тогда не ушел, вы не разбрелись бы по всему свету.

— Если бы ты не ушел, то мы, возможно, не преуспели бы в жизни, — медленно произнес Натаниэль. — Ты знаешь, что Алекс был самым юным водителем, выигравшим британский Гран-при в Сильверстоуне?