— Я должна работать.

— Поменяйся с кем-нибудь.

— Поменяться? — переспросила она.

— Ну да. Смотри, какой я стал вежливый, детка! Я мог бы скомандовать, а я только деликатно предлагаю тебе это. Может, я иногда и веду себя, как дикарь, но я становлюсь лучше день ото дня. Ну, возьми отгул. Ты потом договоришься, но, прошу тебя, поедем на пикник. Это очень важно.

— Ладно, — медленно ответила она, сама не веря в то, что делает. А если Ли уволит ее? Если она потеряет работу?

Ты найдешь другую работу. Ты справишься. Ты справлялась и раньше. Справлялась со всем. Езжай с Мерфи. Ты, твой ребенок и Берд. Сделай это, Фиби.

Эти слова так отчетливо прозвучали у нее в голове, точно с ней заговорила какая-то другая Фиби, ее второе «я», которое и знало, и понимало больше.

— Пикник… — Она покачала головой, стараясь прийти в себя. — Я узнаю у одной из наших официанток, сможет ли она подменить меня. Господи, не могу поверить, что я соглашаюсь… — пробормотала она, направляясь к дверям. — Встретимся… — Фиби запнулась. Она едва не сказала «дома»! — У тебя дома.

Почему она все время называет про себя дом Мерфи «домом»? Она схватила перемазанную краской ручку Берд и добавила:

— Ну ладно! До встречи.

— Договорились, через пару часов. Нам со Скотти надо еще разок покрасить эту комнату. Осторожнее за рулем, Фиби. Правда, ты хороший водитель, я заметил это, когда ты везла меня домой. Вы, женщины семейства Макаллистер, все делаете как следует! Посмотри, как здорово красит Берд! Я должен бы платить ей жалованье!

— Замечательно! — Берд затрясла руку Фиби. — Тогда бы я помогла маме, и она бы не работала поздно ночью.

— Отличная идея, мы обсудим это.

Ведя машину к дому Мерфи, Фиби пыталась понять, что произошло. Что-то изменилось в ней, когда она поняла, какая боль таится за насмешливой небрежностью Мерфи, и после того, как они объяснились.

Но сегодня, когда она увидела его с Берд, ей захотелось подойти и обнять их обоих, отвезти их в дом, который, наконец, стал выглядеть как уютное семейное гнездо. Ей казалось, что только теперь ее душа начала распускаться, как великолепный цветок розы, издавая пьянящий аромат, ощущаемый только ею самой. Она улыбнулась.

Завтра.

Пикник!

На следующий день они отправились в Рай-Бридж. Мерфи, очевидно, намеренно выбрал это уединенное место.

Темная вода реки бурлила и пенилась, на одном из деревьев болтался длинный канат. Когда-то они любили качаться здесь над водой, соревнуясь, кто дольше всех провисит и дальше прыгнет…

Полусонная и разомлевшая от жары, Фиби лежала на одеяле, которое они расстелили на низком берегу реки, когда ощутила легкое щекотание на носу, потом на губах и открыла глаза. Она увидела Мерфи, смотревшего на нее сверху с таким серьезным выражением лица, которого она никогда прежде у него не замечала.

— Где Берд? — спросила она. Фиби снились Мерфи, Берд и ребенок, чьего лица она пока не могла рассмотреть. Она потрясла головой — что за глупые сны! — Где моя дочурка?

— Печет куличи из песка. Я слежу за ней, все в порядке. На ней спасательный жилет.

— Так зачем мы приехали на пикник, Мерфи? — Она дотронулась пальцем до его груди. — Ты что-то решил, да?

— Френсис Берд нужен отец, Фиби. Да и этому тоже. — Он осторожно положил ладонь на ее живот. — Выходи за меня замуж. Позволь стать отцом им и мужем тебе.

Горло ей сжала судорога.

— Такие жертвы, Мерфи! Отказаться от всех своих жизненных планов… Поступиться всем ради нас… — Ее пальцы гладили его щеку. — Ты столько работаешь… Я даже не подозревала, что ты такой добрый.

Теперь ее пальцы гладили его губы. Она любит его, вдруг поняла Фиби. И всегда любила.

Все, что с ней происходило: побег из родного города, ее страхи и бурные переживания, — все объяснялось любовью к Мерфи, которая овладела давно ее совсем еще юным сердцем.

И она по-прежнему любит его.

Любит так сильно, что не может позволить ему принести такую жертву.

Мерфи заслуживал другой женщины, такой, которая не станет для него живым напоминанием о его собственных проблемах, о матери, бросившей его.

— Мерфи, я не могу… — пробормотала она одеревеневшими губами. — Ты не можешь жениться из-за преувеличенного чувства ответственности… из жалости… — Она прижала руку к его губам. — Конечно, ты скажешь, что все это не так, но я хорошо знаю тебя, наверное, даже лучше, чем ты сам себя знаешь. Жалость, чувство долга, доброта — о, Мерфи, это не основание для того, чтобы жениться!

Его рука по-прежнему лежала у нее на животе теплой, успокаивающей тяжестью, которая, казалось, обволакивала и защищала ребенка в ее чреве. Она не могла поверить, зная, что еще слишком рано, но все же готова была поклясться, что, когда рука Мерфи сдвинулась, ребенок тоже пошевелился.

Игра воображения!

Конечно, игра воображения, но ее губы сами собой разомкнулись, и она услышала слова, которые решительно не хотела произносить:

— Да, я выйду за тебя замуж.

Неужели она сказала это вслух? Фиби растерянно смотрела на него.

— Да, теперь слишком поздно, — пробормотал Мерфи, словно прочитав ее мысли. Он склонился к ней так близко, что его волосы щекотали ей шею. — Ты не сможешь взять свои слова назад, детка.

Но она должна!

Она понимала, что обязана!

Она пыталась, но Мерфи не оставил ей шанса. Казалось, они с Френсис Берд заключили тайное соглашение и стали просто неразлучны, точно их связала невидимая нить. Берд выглядела абсолютно счастливой!

Но как позволить Мерфи принести себя в жертву на алтарь воображаемого долга? Потом он будет жалеть об этом! Разве она может так поступить с ним?

Она красила белой краской комнату, в которой они решили сделать детскую для будущего ребенка.

Они вместе выбрали краску для комнаты, в которой будет жить Берд.

И с каждой новой покупкой паника все сильнее охватывала Фиби.

Она продолжала работать в «Доме Суши», больше всего на свете боясь вновь испытать то ужасающее, унизительное чувство, охватившее ее, когда она оказалась на пороге дома Мерфи с пятидесятью долларами в кармане.

Никогда больше!

Ей так хотелось, чтобы этот ее брак стал счастливым!

Ей так хотелось отменить свое решение!

За три дня до свадьбы на залив налетел шторм. Падающее атмосферное давление сделало Фиби слабой и раздражительной, ей хотелось плакать всякий раз, когда она ловила на себе взгляд Мерфи или Берд.

Они решили венчаться в церкви, а Берд настаивала еще и на том, чтобы устроить во дворе дома вечеринку с гамбургерами.