- Нет хороших и плохих людей, Вика. Понимаешь? Вообще нет. Есть подмена понятий и субъективность. Просто держи это в голове. И знаешь, дам тебе типа ценный совет: отращивай зубы и когти. Здесь выживают эгоисты. Не надо отдавать свои энергетические ресурсы тем, кого не спасешь и не поможешь.

Похоже, я, сама того не желая, забралась Вэл под кожу. Но это не вызвало во мне торжества от маленькой, но победы. Я ощутила стыд. У нее было свое мировоззрение, и не мне следовало топтать его тракторными подошвами. В конце концов, она была единственной, кто видела во мне человека, а не куклу картеля.

- Что тебя так тепло связывает с Лукасом, Вэл? - тихо спросила я.

Лера грустно улыбнулась.

- Он спас меня от тюрьмы. И никогда не требовал оплаты по счетам за подобное. В маргиналах тоже есть благородство, Вика. Я расскажу тебе в скором времени. Знаешь, если ты сможешь сделать его счастливым хоть на короткое время, это будет для меня лучшим подарком. Но давай потом. Сегодня всех тут перетрясло до икотки.

Мы сидели и пили виски. И почему-то нам было спокойно именно так, в тот самый момент. Ощущение дежавю превратилось в кинематографические картинки с похожим сюжетом.

«Мы сидели и пили пиво. Солнце грело нам плечи. Было такое ощущение, что мы свободные люди». (цитата из романа «Побег из Шоушенка» - прим. автора)

Именно так. Я сидела в кресле со стаканом виски, теряя ощущение дрожи в пальцах. Погрустневшая Вэл стояла рядом, задумчиво глядя вдаль. У нас было чувство, что в этот момент мы мыслили одинаково. Два совершенно противоположных человека, сумевших в итоге понять друг друга. И в этом было куда больше свободы, чем в абстрактном желании сбежать и раствориться в серой рутине моей прежней жизни.

Вечером того же дня у нас оказалась новая соседка по комнате.

А до того я усердно притворялась спящей. Юля сразу отметила, что я расслаблена и от меня пахнет виски. Ее подозрительный взгляд долго буравил спину. Затем нам принесли поесть. Слава богу, девчонке хватило ума не задавать рискованных вопросов. После произошедшего я ощетинилось тысячей иголок, инстинкт самосохранения и здоровый эгоизм - выжить, выстоять, не дать никому мне помешать в этом деле стали идеафикс. Даже дружелюбная и одновременно кроткая Юля воспринималась, как подсадная утка.

Когда она расплакалась, пояснив это тем, что знает, видела сон - Люде сделали что-то плохое, - я холодно осадила ее. Сказала, что никому ее слезы не нужны, и с большой вероятностью тонкая и ранимая душевная организация загонит ее в гроб. Посоветовала поменьше болтать о своих версиях относительно произошедшего с Людой и задуматься о себе.

Сама поразилась, как легко слетели с губ безжалостные слова. Мне будто понравилось топить собеседницу и одновременно оберегать ее от опрометчивых шагов. После этого Юлька надулась и сделала вид, будто увлечена чтением потрепанного дамского романа - на днях мы обнаружили их в шкафу.

А вечером уже знакомые нам вертухаи, те, что показали истинное положение вещей в бункере в первый день нашего похищения, завели в комнату новую девчонку. Мы с Юлей тотчас же отбросили свои дела: она - чтение романа, я - попытку расчесать локоны с остатками лака для волос.

Она была из тех, кого называют «лакшери вумен». Об этом буквально кричала ее внешность - стройная, даже несколько худощавая фигура, блестящие гладкие волосы, точеные скулы и длинные ресницы. В ней угадывалась восточная кровь, а внешне заплаканная красавица напоминала диснеевскую принцессу Жасмин. Как такая девчонка, выглядевшая дороже, чем вся моя жизнь, могла оказаться сетях торговцев живым товаром? Даже если у них настолько все схвачено, как я уже убедилась, они вряд ли стали бы рисковать, позитив девушку из состоятельной семьи.

Мы даже опомнились не сразу. Смотрели на нее, раскрыв рот, с немым вопросом «а ты как здесь?» во взгляде. А красавица забралась на кровать, подтянув колени к груди, кусая длинные акриловые ногти со сверкающими стразами.

Юля опомнилась первой. Налила воды и подсела к новой соседке, стараясь прикрыть любопытство сопереживанием. Я просто наблюдала. Зачем суетиться, задавать вопросы, если простодушная Юля все это делает вместо меня?

Ее звали Альфия. Девчонка из строгой мусульманской семьи, однажды бросившая вызов родителям и устоям собственной религии, и уехавшая покорять столицу. Ей повезло. Скаут модельного агентства заметил ее тогда, когда она раздавала листовки, чтобы заработать себе на хлеб и оплату съёмной квартиры. Шанс на миллион, потому что он действительно был хедхантером от мира моделинга. Уже спустя несколько месяцев Альфия снялась для одного из глянцевых изданий и попала на глаза своему будущему супругу.

О нем она наговорила, понижая голос и отводя огромные, словно у лани, глаза. Я сращу поняла, что она его боится. Или боялась. Невообразимо богатый человек, чье имя чревато произносить вслух, относился к Альфии, как к бездушной, но красивой и дорогой игрушке.

Простому обывателю ее жизнь могла показаться сказкой: третья жена господина Х приводила все свое время в дорогих спортзалах, спа-салонах, улучшала свою внешность под скальпелями именитых пластических хирургов. Разъезжала по городу на «мини-купере», единственном на тот момент в стране. В первое время продолжала сниматься для глянца - теперь сугубо женского, потому что другие властный супруг запретил, наслаждалась материальными благами, мечтала о детях. Пусть в свое время и сумела вырваться из общества, до сих пор приравнивающего женщину к предмету (ее отец и мать были рождены в Саудовской Аравии, где законы шариата достигали критического размаха), восточная кровь и память предков не смогли убить в ней основное качество: покорность мужчине. По сравнению с тем, что ожидало ее в прежнем мире, Альфия считала себя облагодетельствованной Аллахом. Иллюзия выбора и свободы не дала ей рассмотреть истинное лицо статусного супруга.

Она послушно сносила оскорбления, крики, измены. Терпела, иногда робко возражая. Бросила работу модели под давлением деспота-мужа, даже не расстроившись - мечта о ребенке стала ближе. Но у сластолюбивого и беспощадного господина Х были свои планы, и рождение наследника в них не входило.

Он любил секс втроем. МЖМ, иными словами. И Альфия оказалась поставлена перед выбором: оказаться на улице без гроша в кармане, потому как у Х все суды куплены, или разделить с ним его извращенные желания.

С этого момента жизнь девушки, в которую с самого рождения была заложена покорность мужу и повиновение, превратилась в ад. Х приглашал в спальню всех, кого считал достойным: деловых партнеров, звезд шоубиза, даже малознакомых людей, найденных на специфических сайтах знакомств. Альфия потихоньку сходила с ума. Череда мужчин слилась в ее сознании в одно лицо, лик боли и унижения. И однажды она не выдержала.

По ее словам, решилась на подобное, лишь когда поняла, что не будет у нее и Х никаких детей, да и саму Альфию он изолировал от общества, лишил работы, оборвал прежние связи. Ей не у кого было искать поддержки, не к кому прийти за советом.