Рузвельт перешел в наступление. 14 августа он телеграфировал в штаб-квартиру с настоятельной просьбой выделить не менее 5 миллионов долларов для поддержки генерала Захеди. Государственный переворот был намечен на ту же ночь, и Моссадык знал об этом. Он мобилизовал Тегеранский гарнизон иранской армии и окружил свой дом танками и войсками. Когда представитель шахской имперской караульной охраны явился, чтобы арестовать премьер-министра, верные Моссадыку офицеры сразу же схватили его. Захеди скрылся в безопасном убежище, предоставленном ЦРУ, за которым присматривал один из офицеров Рузвельта, новобранец по имени Рокки Стоун. Второпях собранные ЦРУ иранские полковники разбежались кто куда.

16 августа в 5:45 радио «Тегеран» вышло в эфир, объявив о провале государственного переворота. В штабе ЦРУ понятия не имели, что делать дальше. Аллен Даллес уехал из Вашингтона неделей раньше в продленный европейский отпуск, беспечно уверенный в том, что все будет хорошо. Он был вне пределов досягаемости. Фрэнк Виснер ничего толкового придумать не смог. Рузвельт самостоятельно решил убедить мир в том, что именно Моссадык и организовал неудавшийся государственный переворот! Чтобы преподнести эту историю в нужном свете, ему нужен был шах, но монарх сбежал из страны. Американский посол в Ираке Бертон Берри несколько часов спустя узнал, что шах находится в Багдаде и просит о помощи. Рузвельт ввел Берри в курс дела, и тот посоветовал шаху выступить по радио с заявлением о том, что он покинул страну перед лицом готовящегося левого восстания. Тот сделал все так, как его просили. А потом велел своему пилоту готовить самолет к вылету в главную мировую столицу для изгнанных монархов: Рим.

В ночь на 16 августа один из офицеров Рузвельта вручил 50 тысяч долларов агентам Иранской резидентуры и велел им организовать толпу, изображающую из себя коммунистических громил. На следующее утро сотни подкупленных подстрекателей заполонили улицы Тегерана, занимаясь мародерством, поджогами и громя правительственную символику. К ним примкнули и настоящие члены партии «Тудех», но вскоре поняли, «что секретная операция инсценирована», и «попытались уговорить демонстрантов вернуться домой». После второй бессонной ночи Рузвельт приветствовал посла Лоя Хендерсона, который 17 августа прилетел из Бейрута.

Хендерсон, Рузвельт и генерал Макклур провели четырехчасовой военный совет. Результатом стал новый план по развитию анархии. Благодаря Макклуру иранские офицеры вооруженных сил были направлены в отдаленные гарнизоны, чтобы завербовать там солдат для обеспечения поддержки переворота. Иранским агентам ЦРУ приказали организовать побольше уличных сборищ и толп. Религиозных эмиссаров послали к верховному шиитскому аятолле в Иране, чтобы тот объявил священную войну.

Но оставшийся в штаб-квартире Виснер впал в отчаяние. В тот день он ознакомился с оценкой обстановки в Иране у лучших аналитиков ЦРУ: «Провал военного переворота в Тегеране и бегство шаха в Багдад подчеркивают доминирование над ситуацией премьер-министра Моссадыка и предвещают еще больше радикальных мер с его стороны с целью подавить все очаги сопротивления». Поздно ночью 17 августа Виснер отправил в Тегеран донесение, сообщив, что, в отсутствие противоположных рекомендаций со стороны Рузвельта и Хендерсона, операцию по отстранению от власти Моссадыка следует прекратить. Несколько часов спустя, где-то после 2:00, Виснер сделал безумный телефонный звонок Джону Уоллеру, который управлял иранским отделом в штабе ЦРУ.

Виснер сообщил, что шах улетел в Рим и поселился в отеле «Эксельсиор». А потом «произошло ужасное, ужасное совпадение, – добавил он. – Можете догадаться, какое именно?»

Уоллер не мог себе даже вообразить.

– Подумайте о самом худшем, что только можно себе представить, – посоветовал Виснер.

– Его насмерть сбило такси на улице, – неуверенно ответил Уоллер.

– Нет, нет, нет, – ответил Виснер. – Джон, возможно, вы не в курсе, что Даллес решил продлить свои каникулы, заехав в Рим. Теперь вы можете представить, что произошло?

– Это Даллес сбил шаха своим автомобилем, и тот умер?

Но Виснеру было не смешно.

– Они оба одновременно появились у стойки администрации в «Эксельсиоре», – усмехнулся Виснер. – И Даллес вынужден был произнести: «После вас, ваше величество».

На рассвете 19 августа подкупленные американской агентурой толпы собрались в Тегеране, приготовившись к мятежу. Автобусы и грузовики, битком заполненные соплеменниками с юга, вожди которых были также щедро профинансированы ЦРУ, прибыли в столицу. Заместитель посла Хендерсона, Уильям Раунтри, описал то, что происходило потом, как «почти спонтанную революцию».

«Все началось с массового выступления у какого-то оздоровительного или, скорее, атлетического клуба, – вспоминал он. Здесь в первых рядах выступили тяжелоатлеты и цирковые силачи, специально завербованные ЦРУ на этот случай. – Они начали выкрикивать антиправительственные лозунги, призывать к возвращению шаха на родину и направились по улицам». Многие к ним присоединились, и вскоре сформировалась значительная по масштабам демонстрация в поддержку шаха и одновременно против Моссадыка. По всему городу раздавались крики «Да здравствует шах!», и толпа двинулась в направлении группы зданий, где располагался кабинет Моссадыка. Здесь они схватили высокопоставленных членов правительства, сожгли редакции четырех газет и разгромили политический штаб промоссадыкской партии. В толпе было двое религиозных лидеров. Одним из них был аятолла Ахмед Кашани. А рядом с ним – его пятидесятилетний приверженец, аятолла Рухолла Аль-Мусави Хомейни, будущий лидер Ирана.

Рузвельт приказал своим иранским агентам напасть на телеграф, министерство пропаганды, а также штаб полицию и армии. К полудню, после перестрелки, в которой погибло по меньшей мере три человека, агенты ЦРУ уже были в эфире радио «Тегеран». Рузвельт направился в место, где скрывался Захеди, и предупредил, чтобы тот приготовился объявить себя премьер-министром страны. Захеди был так напуган, что Рокки Стоуну пришлось помогать застегивать его военный мундир. В тот день на улицах Тегерана погибло по меньшей мере сто человек…

Еще не менее двухсот было убито после того, как ЦРУ приказало шахской имперской охране атаковать здание, в котором укрылся Моссадык. Премьер-министру удалось бежать, но на следующий день он все-таки сдался. Следующие три года он провел в тюрьме, а потом еще более десяти лет – под домашним арестом, вплоть до самой смерти. Рузвельт вручил Захеди 1 миллион долларов, и новый премьер-министр принялся крушить оппозицию, и в тюремных застенках оказались тысячи политических заключенных.

«ЦРУ замечательно преуспело в создании ситуации, которую в надлежащих обстоятельствах и атмосфере можно было изменить в нужную сторону, – вспоминал посол Раунтри, позднее – заместитель госсекретаря по Ближнему Востоку. – Ясно, что все вышло не так, как они ожидали или, по крайней мере, надеялись, но в конце концов удача нам все-таки сопутствовала».

На пике собственной славы Ким Рузвельт вылетел в Лондон. 26 августа в два часа пополудни он был принят премьер-министром Великобритании на Даунинг-стрит, 10. Уинстон Черчилль был «в неважной форме», доложил Рузвельт. Речь премьера была нечленораздельной, взор – затуманенным. «Аббревиатура «ЦРУ» ничего для него не значила, но в голове еще вертелось смутное представление о том, что Рузвельт, должно быть, в некотором роде связан с его старым другом Беделлом Смитом».