Но я был обходителен и весел. И потихоньку Айжан растаяла. Она смеялась моим шуткам. Смотрела на меня с нежностью. Айжан положила свою маленькую ручку на мою руку — и сказала:

— Спасибо… что тогда спас меня.

В конце свидания мы горячо поцеловались.

После четырех свиданий я и Айжан поняли, что не можем друг без друга. Я предложил Айжан переехать ко мне.

Я устроился оператором в колл-центр. А Айжан расставляла товары по полкам в торговом зале гипермаркета. Нам хватало денег, чтобы оплачивать ту самую студию, в которой я столько сладостных ночей и дней провел с Бхайми и Тией. Да еще оставалось на хлеб с маслом. И на то, чтобы раз в неделю побаловаться мандаринками, виноградом или шоколадом с фундуком.

Мы вставали утром по будильнику. Айжан расчесывала свои густые черные волосы. Потом мы пили ароматный молочный кофе и закусывали бутербродами с колбасой и сыром.

Одевшись — выходили из квартиры. И — держась за руки — топали к автобусной остановке. Сидя в катящемся по шоссе автобусе — смотрели в окно и щебетали, как птички.

Я рассказывал Айжан про супервайзера, которого в колл-центре любовно звали Поросенком. И супервайзер заслужил такое прозвище. Он был розовый, с заплывшими крохотными глазками и настолько жирный, что чуть ли не застревал в дверях. Когда Поросенок распекал кого-нибудь из операторов — то мог случайно хрюкнуть.

Айжан от души смеялась.

Сама делилась со мной: с кем из коллег дружит, а с кем старается лишний раз не пересекаться. Трудовой коллектив гипермаркета состоял из таких же приезжих девушек, что и Айжан. И разговоры у моей милой на работе были почти только о парнях.

— Для Гули нашелся жених, — говорила мне Айжан. — Счастливая ходит. Сияет, как звездочка. А Света все мается. Не везет ей с мужчинами.

Мы доезжали до метро.

Спустившись в городскую подземку — расставались. Нам надо было ехать в разные стороны. Я крепко обнимал и целовал Айжан. Сажал ее в электропоезд. Она махала мне ручкой из окна уплывающего вагона.

Вечером мы встречались на автобусной остановке. Усталые после работы — но счастливые оттого, что видим друг друга — мы жарко обнимались.

Автобус вез нас домой — мы сидели, тесно прижавшись друг к другу. И ворковали, как голубки. Я развлекал Айжан историями и анекдотами. Она слушала меня — и нежно улыбалась.

Дома — приняв вместе душ — мы принимались стряпать ужин. Пока я чистил и резал картошку — Айжан успевала порубить огурцы и помидоры на салат. В ожидании, когда пожарится картофель, к которому мы добавляли тушенку — мы пили чай и вели бесконечные разговоры.

Помыв после ужина посуду — Айжан мурчащей кошечкой ласкалась ко мне и говорила:

— Теперь я хочу слушать твои сказки!..

Так Айжан называла мои прозаические и стихотворные пересказы древних легенд и преданий. Я открывал свою пухлую тетрадку и зачитывал какую-нибудь историю.

— Прекрасно!.. Прекрасно!.. — восклицала Айжан.

Она была самой благодарной слушательницей.

— Набери свои истории на компьютере и отправь в издательство, — убеждала меня Айжан. — Я уверена: твою книгу напечатают. Ты найдешь много благодарных читателей.

— Может быть… — нерешительно соглашался я.

Я прятал тетрадку в ящик стола.

Мы с Айжан сбрасывали одежду и занимались сексом.

На ложе любви я был голодным диким зверем. Тонкая талия, льющиеся потоком длинные волосы, упругая грудь Айжан — заводили меня. Я доходил до неистовства. Я стискивал Айжан в объятиях. Целовал взасос. Обрабатывал языком ее соски.

Тия и Бхайми научили меня многим хитростям плотской любви. И теперь — в постели с Айжан — я был не менее неутомимым искусником, чем сам Кришна.

Я ставил Айжан на четвереньки. Или клал ее ноги себе вокруг пояса. Подминал ее под себя. И долбил, долбил ее твердым, точно каменным, членом. Протяжные стоны Айжан сильнее разжигали мою страсть. У меня крышу сносило оттого, что Айжан вьется в моих объятиях гибкой лианой. Доведенному до исступления — мне хотелось реветь, как тигру.

За ночь я не меньше трех раз сливал в Айжан сперму.

Мы засыпали, крепко обнявшись — и не открывали глаз до звонка будильника.

Однажды в выходной день я проснулся и — перевернувшись с боку на спину — сладко зевнул. Сияющая Айжан — весь наряд которой состоял из белой футболки — подала мне в постель чашечку кофе, распространяющего щекочущий ноздри аромат. Пока я пил — Айжан с милой улыбкой наблюдала за мной. А когда я с благодарностью вернул чашку — сказала:

— Ну, золотой. Сегодня у нас важный день.

— Важный день?.. — не понял я.

— Именно, дорогой. Важный день. Сегодня мы начнем готовить твои сказки к отправке в издательство. Ну-ка, вылезай из-под одеялка!..

И Айжан — заливисто смеясь — двумя руками потянула меня за руку.

— Где твоя тетрадка?.. — спросила моя девочка, когда я поднялся с постели.

Покорный, как ягненок — я достал свою рукопись. Айжан — тем временем — включила ноутбук.

— Садись, любимый. И набирай в текстовом редакторе свои истории.

Послушным котиком — я застучал по клавишам.

Айжан пристроилась позади меня — и через мое плечо смотрела на экран. Иногда советовала, как перестроить ту или другую фразу; выкинуть, добавить либо заменить какое-нибудь слово. Я поражался: все советы Айжан были по делу. Похоже, литературное чутье у нее было не слабее моего.

Мы сидели перед ноутбуком весь день — прерываясь только на еду и на занятия любовью. Айжан состряпала по-настоящему праздничное блюдо: рис с овощами и мелко порубленным куриным филе. Во взрослых забавах моя девочка проявляла энергию и страсть.

— Все для тебя, мой милый писатель, — сияя, говорила Айжан.

За день я набрал приличное количество страниц. Я не заметил, как и сам воспламенился мечтою издать свои истории.

Мы с Айжан легли в постель. Занялись сексом. А потом — тесно прижавшись друг к дружке — долго смотрели в темноту. И фантазировали, какая обложка будет у моей книги.

— Эта книга прославит тебя, — щебетала Айжан, пристроив свою хорошенькую головку у меня на груди.

С того дня — когда мы возвращались с работы, Айжан усаживала меня за ноутбук набирать текст рукописи. А сама бралась за приготовление ужина.

Не передать словами, сколько любви Айжан было вложено в каждый кусочек на моей тарелке. Айжан каждый раз старалась состряпать что-нибудь особенное. Если это была жареная картошка — то не только с тушенкой или шпротами, но и с кругляшками помидоров; посыпанная мелко покрошенным укропом. Если гречка — то с тертой