К крайнему неудовольствию австрийской партии войны и Адольфа Гитлера, фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф был отправлен в отставку. Его грубейшие ошибки привели к страшной бойне, но это не помешало Гитлеру впоследствии назвать Гетцендорфа умнейшим командующим Первой мировой войны. Карл послал своего нового министра иностранных дел на встречу с кайзером, чтобы тот ответил на простой вопрос: «Мы будем держаться до последнего, до падения монархии, но объясните мне, в чем тут выгода?»[412] В Берлине Адольфа Гитлера поместили в госпиталь Красного Креста на лечение раны в бедре. Его потрясло то, что он там увидел: бедность и кучка людей, агитирующих за мир, которых он считал негодяями[413]. Для Гитлера Карл был не меньшим негодяем.

Австрийский император мира не забыл детей Франца-Фердинанда. Он пожаловал Максимилиана наследным титулом герцога Гогенберга. Именно этого титула Франц-Фердинанд желал для своего сына и очень надеялся, что тот его получит[414]. Император и Зита горячо поддержали планы отца Пунтигама построить в Сараево церковь Искупления в память Франца-Фердинанда и его жены, а также молодежный приют имени герцогини Гогенберг[415]. Прямо напротив места убийства уже возводили большой мемориал, который хотели открыть к третьей годовщине гибели супружеской пары. Пунтигам пригласил троих детей на церемонию 28 июня 1917 г. София поблагодарила его, но отказалась за себя саму и за братьев[416].

Эрцгерцогиня Мария-Тереза упорно продолжала обеспечивать будущее осиротевших детей своего приемного сына. Она написала германскому императору и напомнила, что когда-то он сделал Францу-Фердинанду предложение. Вильгельм высказался в том смысле, что старший сын эрцгерцога Максимилиан был бы идеальным кандидатом на титул герцога издавна спорной территории – Лотарингии. Франц-Фердинанд тогда отказался, но его мачеха посчитала, что передача Лотарингии под управление Максимилиана может принести мир в область, за которую много веков дрались Франция и Германия. Вильгельм ответил Марии-Терезе, что согласен, только, по его мнению, время для мирных переговоров еще не пришло. На самом деле отношения между Австрией и ее союзницей Германией вскоре ухудшились, и очень серьезно[417].

В 1917 г. в войну вступили Соединенные Штаты Америки; одной из причин стала развязанная немцами так называемая неограниченная подводная война, против которой резко выступали император Карл и Зита[418]. Но император Германии уже не слушал австрийских союзников. Как и опасался Франц-Фердинанд, кайзер стал заложником своих генералов. Карл лично обратился к Вильгельму II с просьбой о мире: «Мы сражаемся против нового противника… международной революции, сильнейшим союзником которой является повсеместный голод. Я очень прошу Вас не пренебрегать этим важнейшим и зловещим аспектом и подумать о том, что быстрое завершение войны, даже ценой больших жертв, позволит нам успешно противостоять всем потрясениям»[419]. Но генералы убедили Вильгельма, что победа уже близка, и он отверг горячую просьбу Карла.

Сбывался еще один прогноз Франца-Фердинанда. Война, которой он так опасался, принесла с собой революции. Царь Николай II в 1917 г. отрекся от российского престола, но это не спасло ни его самого, ни семью. Бывший император вместе с женой и пятью детьми приняли жестокую смерть от революционного правительства 17 июля 1918 г. Она глубоко тронула и напугала детей Гогенберг[420]. Их отец лично знал и любил царя и царицу. Младшая дочь Николая Анастасия была одних лет с Софией, убитый наследник престола Алексей – сверстником Максимилиана.

Политическая смута и революции поразили не только Россию. 28 октября 1918 г. почти в пятидесяти километрах от Конопиште Чешский национальный совет провозгласил независимость от Австро-Венгерской империи. Тысячи чехов прошли маршем по Праге к Вацлавской площади, где отметили это событие. Люди рвали, портили, сжигали портреты Габсбургов, флаги, плакаты, государственную символику. Через три дня в Будапеште солдаты Красной гвардии ворвались в дом премьер-министра Венгрии и расстреляли его на глазах у всей семьи. Многонациональная империя Габсбургов перестала существовать[421].

Отто фон Бисмарк, величайший государственный деятель Германии XIX века, изрек однажды: «Спокойствие в Австро-Венгрии – залог европейского равновесия»[422]. Две мировые войны подряд, расизм и этнические чистки, развязанные Гитлером, полувековое коммунистическое господство в Центральной и Восточной Европе дали Уинстону Черчиллю основание сделать вывод, что канцлер был прав.

В последние дни Первой мировой войны сербские войска все-таки взяли Сараево. После четырех лет боев самопровозглашенный глава местной администрации приветствовал армию от имени убийц Франца-Фердинанда. Солдаты обнаружили груды кирпичей и строительных материалов для церкви Искупления и молодежного приюта, задуманных отцом Пунтигамом. На строительство собрали девятьсот сорок тысяч крон (восемь миллионов долларов в современных ценах), но даже не начали его. Наоборот, немедленно снесли красивый гранитный памятник погибшим эрцгерцогу и герцогине, поставленный совсем недавно[423]. Наступали тяжелые годы, и не кирпичи и цемент, а жизнь детей Гогенберг становилась мемориалом памяти их родителей.