скот к выходу. Коровы сбились в кучу, загородив проход, сталкивались друг с другом, вырывались на заснеженный двор. Нед подошел к Уиллу и раскинул руки: где, мол, они? Зять пожал плечами и покачал головой. Двое мужчин встали плечом к плечу. Снаружи не доносилось ни выстрелов, ни голосов, только мычание перепуганной скотины.

– Сколько их было, успел разглядеть? – спросил Нед тихо.

– Слишком темно. Пятеро или шестеро, наверное.

Когда последнее из животных вышло и сарай опустел, Нед осторожно перешагнул через порог.

Снег по-прежнему густо валил. Коровы сбились в кучу в дальнем конце двора. В верхних окнах дома загорались окна. Бонни заливалась лаем. На дворе было темно, если не считать мерцающего огонька на земле шагах в двадцати. Вдалеке виднелась пара факелов, удаляющихся по дороге в направлении реки.

Это явно были не регулярные солдаты, раз их оказалось так легко испугать, подумал Нед. Скорее всего, бостонские роялисты или те шотландские негодяи, погнавшиеся за наградой.

Держа шпагу наготове, он зашагал по снегу. Поднял брошенный факел и посветил вокруг. Отпечатки торопливых следов, кровавое пятно с суповую тарелку размером, алая полоса, довольно широкая, уходила по снегу, уже скрываясь под тяжелыми падающими хлопьями. Нед прошел по следу, пока он не исчез, потом опустился на четвереньки, разгреб пальцами снег, обнаружив красную лужицу. Рана тяжелая, судя по всему. Должно быть, товарищам пришлось тащить раненого.

Следом подошел Уилл. Нед распрямился, поморщившись от усилия, суставы скрипнули. Он был уже староват для подобных забав, но, как всегда после боя, чувствовал возбуждение.

– Мы побили псов, Уилл!

– Ага. Да только они вернутся. Быть может, уже с рассветом. И придут в большем количестве и наготове.

Из дома вышел Дэниел Гукин со свечой, прикрывая ладонью пламя от падающих снежинок. Он брел к ним через доходящий до колен снеговой покров. Мэри, накинувшая плащ поверх ночной сорочки, смотрела с порога.

– Вы ранены? – окликнул Дэниел офицеров.

– Ни царапины, – жизнерадостно отозвался Нед.

Уилл прав, разумеется. Если оставаться здесь, они покойники. Нед поднял глаза к сумрачному небу. Морозная паутина снежинок облепила его лицо.

Разбуженные выстрелами дети высыпали на лестничную площадку. Мэри стояла у подножия лестницы и держала кухонную дверь закрытой. Полковники слышали, как она говорит детям, что бояться нечего – голодный волк забрел во двор и отец его заметил, – и велела им ложиться спать. Нед вышел за ворота посмотреть, не возвращается ли кто из нападавших, но вокруг были только темень и снег.

Когда детей уложили, а скот загнали в сарай, офицеры уселись у огня на кухне. От их мокрой одежды шел пар. Собака улеглась у ног Уилла. Стараясь говорить тихо, они рассказали, как отразили атаку, потом молча выслушали отчет Гукина о состоянии дел в Бостоне. Большой и Верховный суд Массачусетса[14] прозаседал целый день, обсуждая их пребывание в колонии, и, хотя губернатор Эндикотт отказался поставить вопрос на голосование, было ясно, что большинство считает ситуацию неприемлемой. Депутаты исходили из того, что власть в Англии установилась твердо, что об укрывательстве в колонии цареубийц вскоре станет известно и в наказание король может отозвать хартию.

– Губернатор Эндикотт просил меня передать, что сожалеет, но у него нет иного выбора, кроме как подписать ордер на арест. Он постарается потянуть неделю-другую, чтобы дать вам фору, а главный маршал обещает не усердствовать в поисках. Но даже так в колонии для вас становится слишком опасно. Охотники за вознаграждением вскоре станут самой меньшей из ваших забот.

– Так куда нам податься? – спросил Уилл.

– Куда-то подальше от Массачусетса.

– Но куда именно.

– Мне на ум приходит долина Коннектикута.

Единственным звуком, нарушавшим повисшую тишину, было потрескивание поленьев в очаге.

– Разве это не очень далеко отсюда?

– Далеко – миль сто или около того. Но сама ее отдаленность – это преимущество. Коннектикут – край пуританский, в намного большей степени, чем Бостон. Вы не встретите там роялистов. И мне знаком тамошний губернатор Джон Уинтроп. Лет двадцать тому назад его покойный отец был губернатором Массачусетса. Если кто вам и поможет, так это Уинтроп. Хартфорд – вот самый подходящий для вас город.

– Сумеем ли мы забраться в такую даль в такую погоду? – осведомился Нед.

– Это можно проделать. Легко не будет, конечно. В такое время года фуража не найдешь, поэтому взять придется лишь одну лошадь, чтобы навьючить на нее припасы и вещи.

– Так нам что, пешком идти придется? Сто миль?

– Да, но по дороге встречаются поселения индейцев, где можно найти приют на ночь. Идти зимой по старой Коннектикутской тропе нелегко, но мне она достаточно хорошо знакома.

Мэри встревоженно поглядела на мужа:

– Ты пойдешь с ними?

– А кто еще будет проводником? Одним им такое расстояние не преодолеть.

Женщина сложила руки на груди и уставилась на огонь. Снова молчание.

– Что скажешь, Уилл? – спросил Нед.

Уилл потрепал спаниеля за уши. Они были мягкие, теплые, словно шелк. Перед мысленным его взором возникла вдруг Фрэнсис вскоре после свадьбы, нагая в свете очага в их спальне. Ему пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать видение.

– Я бы предпочел лежать перед очагом, словно Бонни сейчас, но Бог избрал для нас более суровую дорогу. – Гофф обвел всех взглядом. – Я скажу, что у нас нет выбора.

Мэри и Дэниел ушли к себе в комнату. Полковники забрали из сарая свои пожитки. Сидя за кухонным столом, они перезарядили пистолеты, потом договорились дежурить по очереди до восхода. Пока один нес дозор у окна, другой пытался прикорнуть у огня.

Во время второй вахты Неда снегопад наконец прекратился. На небе засияла россыпь звезд, вышел яркий полумесяц. Заснеженная поверхность блестела и переливалась, крохотные кристаллы сверкали в свете звезд. Нед соскреб большим пальцем изморозь со стекла. Хорошее начало утра. Для долгого путешествия удобнее твердая поверхность, чем слякоть и грязь. Но даже так поход в сотню миль в его возрасте не выглядел радужной перспективой.

Мэри спустилась в кухню, повесила над очагом котелок с мясной похлебкой, затем пошла в кладовую, чтобы собрать припасы на пару дней.

– Больше нам не понадобится, – сказал ей Дэниел. Он отпер сундучок для хранения денег и извлек несколько снизок белых и розовых раковин – туземную валюту. – Вампума у меня достаточно. Будем покупать еду у индейцев.

Мэри знала, что, если муж решил, спорить с ним не стоит. Он вошел в кладовую, пока она раздраженно упаковывала кусок посыпанной перцем ветчины, обнял ее за талию и прижался щекой к ее щеке. Его борода колола ей кожу. Мэри знала, что утром лицо