– А ты-то откуда его знаешь? – Эндж оборачивается, смотрит на меня лихорадочно блестящими глазами.

– Он приезжал в клуб, – честно озвучиваю, – хотел арендовать нас для корпоратива. Вот только уехал на первой космической, потому что…

– Встретил твою принцессу, да? – по губам Энджи пробегает злая улыбка. – Да, видимо, после этого он и приехал меня предупреждать. Чтобы держалась от неё подальше. А я-то привыкла себя утешать, что он тот еще олух. И вот надо же…

– Допустим, – проговариваю больше для себя, – допустим, что это было. Но при чем тут я?

– Господи, Ольшанский, – Эндж смотрит на меня исподлобья, изобличая несообразительность, – мы с Димой разошлись. Он её послал подальше. Судя по всему, у твоей принцессы перемкнуло, что если она и будет с кем-то счастлива, то только с тем, кто важен мне. Я бы глянула в её личное дело. Сколько времени она работает в Артемисе? Года два? И когда она туда устроилась? После того, как я постила в инсте наши с тобой совместные селфи с отдыха? Самое время сказать, что это совпадение.

– Мы не были парой.

– Ага, не были, – голос Энджи становится суше, – вот только снимали один гребаный коттедж, болтались по клубу всегда вместе и воровали друг у друга гребаную картошку фри, как будто нам обоим по двенадцать. Как думаешь, было ли кому-нибудь дело до того, что спим мы в разных комнатах? Очень сомневаюсь. Готова поспорить, парой нас считали. Пока ты не явился в “Артемис” с Викой.

Последняя фраза звучит по-настоящему обвиняюще.

– Прости, – сжимаю её плечо, впервые извиняюсь за произошедшее тогда.

– Мне уже плевать, – огрызается Энджи. И вот это чиркает куда болезненнее, чем все остальные слова. Быть прошлым – паршиво. Кто бы знал, что это так.

Телефон в кармане оживает, будто заставляя меня вспомнить об остальном мире.

– Мне нужно ехать, – озвучиваю вслух, – я могу заехать к тебе завтра?

– Нет, – Энджи резко встряхивает головой, – я сегодня же сваливаю отсюда. Сейчас иду писать отказ от госпитализации.

– Зачем это? – брови сходятся над переносицей быстрее, чем я успеваю понять почему.

– Затем, что твоя принцесса-психопатка болтается непонятно где. Затем, что я не чувствую себя спокойно здесь. Здесь нет никакой охраны. Лучше… Лучше попрошусь к теткиному мужу. Или к Бергу. Всяко безопаснее.

– Тише, – как умудряется сквозь всю мою апатию сейчас продраться новый приступ неприязни – и с чего бы, непонятно, – ты сейчас горячишься.

– Нет, – Энджи дергает подбородком, – моя задача – беспокоиться о собственной безопасности. И спать по восемь часов в сутки. А здесь я просыпаюсь каждые два часа с четким ощущением, что твоя принцесса взламывает мой замок. Так это я еще не знала, что она куда-то свинтила. Сейчас вообще спать не смогу.

– Ты на сохранении.

– Да что ты? – скептически парирует Эндж. – Надо же, а я-то думала, как это меня в перинатальный центр занесло.

– Я к тому это говорю, – стараюсь говорить ровнее, – что тебе нельзя выходить из-под врачебного наблюдения. Может быть, частная клиника?

Скулы Эндж обостряются.

– Была бы она мне по карману, я бы уже там лежала.

– Так не обязательно тебе платить. У сотрудников руководящего звена Артемиса есть медицинские полиса сети частных клиник.

– Да ладно? – у Энджи взлетают брови. – И давно?

– С этой недели. Только во вторник договор подписали. Я их месяц охмурял.

– Для принцессы старался? – саркастично цедит Энджи, умудряясь задрать одну из бровей еще выше, чем было.

Молчу.

С точки зрения стратегии это вернее.

– И какой же адрес у клиники? – спрашивает со скепсисом.

– У меня бумаги в машине, – развожу руками, – я сейчас не помню. Давай дойду – скину тебе СМС-кой. Через пару часов могу тебя отвезти.

– Нет. Не ты, – Энджи встряхивает головой, – ни в коем случае не ты. Она лишь за то, что у меня вышло пообниматься с тем конем, что не признал её, пыталась меня угробить. Страшно представить, как её заклинит, если ты начнешь ко мне болтаться по три раза на дню.

– Хорошо, тогда давай я… – сображаю быстрей, пока она сама не придумала выход, – я пришлю к тебе приятеля. Юля его не знает. Он поможет тебе вынести вещи, и так далее.

– Ты много суетишься вокруг меня, Ольшанский, – Энджи смотрит на меня пристально, – чего тебе надо?

– Ты – мой самый ценный кадр, – пожимаю плечами, – да и если все так, как ты говоришь – получается, ты уже пострадала из-за Юли.

– И не один раз.

– Не один, – киваю, – я не могу оставить все как есть. И позволять тебе рисковать здоровьем – тоже.

Она отворачивается снова, крепче обнимая себя за плечи. Долго молчит. Думает.

– Через два часа, – отрывисто выдыхает она наконец, – и если твой приятель опоздает – я уеду своим ходом. И не забудь скинуть мне адрес.

– Только спущусь в машину, – киваю и торопливо шагаю к двери. Останавливаюсь у стола, касаюсь снимков.

– Энджи, можно я возьму? – она оборачивается, я приподнимаю распечатки УЗИ. – У меня есть кому сделать нормальное сличение.

– А сам ты своими глазами не видишь?

– Я им сейчас особо не верю. Я не в форме.

– Бери, – Эндж сужает глаза, – и когда тебе сделают сличение и подтвердят, что я права – ты мне их вернешь. Оба. Иначе я тебя из ада достану.

– Не сомневаюсь, – киваю серьезно. Выхожу, ускоряюсь только за дверью. Да, мне нужна вся скорость этого мира.

За десять минут, что я иду до машины, нужно срочно раздобыть частный перинатальный центр, который согласится подтвердить для Эндж мою легенду. Хотя именно этой легендой, про контракт клуба с сетью клиник, сочиненной за считанные мгновения, я почти горжусь.

Найти клинику, главврач которой оказывается согласен поддержать мою историю, удается с третьего раза. Правда, он оказывается с подвохом. И долговременный контракт на покупку минимум десяти полисов для клуба прилагается к перечню его условий. Супер! Особо счастлив будет Тимирязев, которому и без моих интриг не хватает денег.

Что ж, теперь я просто обязан взять и найти нам инвестора. Не сегодня, так вчера.

Одной головной болью меньше – Эндж соглашаются принять уже через час, прислав счет на оплату полиса уже лично мне.

На самом деле…

Не могу же я допустить, чтобы избегая мести моей невесты, она отказывалась от необходимого ей врачебного наблюдения!

Была ли месть?

Сомнений в этом гораздо меньше, чем должно быть. И все-таки я откладываю в сторону. Хочу послушать Лекса, зачем ему пришлось выдергивать меня в офис лично, что такого он не мог сообщить мне по телефону?