– Где она сейчас? – тихо спрашиваю.

– Никто не знает, – Лекс разводит руками, – она выкинула телефон, и все что я сегодня успел выяснить в банке – так это то, что твоя Юлия сняла со счетов все деньги. Есть у меня ощущение, что она чего-то напугалась и пустилась в бега. Чего бы?

– Полиции, – устало комментирую я, – судя по всему, была вероятность, что и наркоконтроль что-то да найдет, что вызовет к Юле вопросы. Да и Тимирязев начал прессовать, требовать справку о беременности. Цирк не мог продолжаться вечно. Её затерли в угол. Судя по всему, справку сестра делать отказалась?

– Ага, – Лекс кивнул, – она немножко с прибабахом, конечно, но врач ответственный. На подлог не пойдет. Это серьезная статья, не то что послать тебя, ведь ты же натурально, не официальный муж, и права не имеешь.

Значит, настоящего подлога Татьяна испугалась. Поэтому Юле и пришлось воровать снимок Энджи. Без снимка у меня бы было больше вопросов, а так она выиграла себе пару недель форы.

Достаю из кармана снимки, смотрю на них, и понимаю, что пелены на глазах больше нет. И сам вижу, что одинаковые. Точка в точку, пятнышко к пятнышку. С одной стороны, что там может быть уникального, да? С другой стороны, абсолютная идентичность и уникальна. Можно наложить листы друг на друга, глянуть на просвет и убедиться, что рисунок наложится.

– Ты, кажется, хотел мне еще что-то поручить Ник? – покашливает Лекс. – Передумал?

– Нет, – бросаю взгляд на часы.

Сорок девять минут. Впритык, но Лекс все равно приедет чуть быстрее.

– Первая просьба касается транспортировки одной беременной девушки из одной больницы в другую.

– Я что, Скорая?

– Из госбольницы в частный перинатальный центр, – терпеливо уточняю, – мне очень важно, чтобы она доехала в безопасности, Лекс.

– Это та самая? – у Лекса заинтересованно поблескивают глаза. – С анализами которой ты носишься?

– Да, – быстро сознаюсь, потому что снова врать – пустая трата ресурса, – а еще именно её не любит Юля. И я хочу убедиться, что доедет Энджи нормально. Тебе можно довериться?

– Пока ты мне платишь – все что угодно мне доверяй, – ржет Михеев, но глаза у него уже серьезные, – так это была первая просьба. А какая вторая?

– Не называй, пожалуйста, Юлю Воронцову моей, – выдаю задолбанное, – больше не называй. Пожалуйста. Никогда, нахрен!

Столько её лжи вскрылось за последние несколько часов. Я и сам не ангел, но тут уже что-то запредельное.

Юля осознанно делала Энджи больно. И я этому потакал. И сам делал. Думал, что во благо.

И как теперь показываться к ней на глаза – не имею понятия.

Ну – бросаю взгляд на снимки – хоть повод есть. Вернуть. Попросить прощения. Хотя бы так.

Прости, что предавал тебя так долго.

Ох, как далеко она меня пошлет!

– Уютненько тут у тебя, – Артем Валерьевич останавливается в дверях палаты, оглядывается по сторонам.

– Ну, спасибо вам за ваши деньги, – улыбаюсь благодарно и искренне, – это ведь клуб оплатил полис.

Он безразлично пожимает плечами. Будто ему это ничего не стоило. А ведь стоило, я уже тут все посмотрела – и прайс, и звездность, и ассортимент предлагаемых по полису услуг. И это действительно – вкуснейший бонус для сотрудников. Мне уже даже жаль, что нужно увольняться. Отказываться от такого сопровождения беременности не хочется.

Тут тебе и психотерапевт, и музыкальная терапия, и всякие прикольные штуки, которые ни за что не будут доступны простым смертным по полису ОМС.

Не говоря уже про офигенную палату, в которой и цветочки на окнах – медсестра поливает, и отдельная твоя личная ванная, и…

Боже, как я скучала по этому, если честно.

Рафарм ужасно меня избаловал. Работая там, я столько всего себе могла позволить. Эх! Такой дурой себя чувствую, что упустила эту работу.

– Итак, – Тимирязев приземляется на стул, разворачивается ко мне лицом, – ты звонила мне, просила приехать, чтобы что? Соскучилась?

– Ох, нет, нет! – я аж воздухом давлюсь от такого внезапного предположения.

– Жаль, – Артем Валерьевич расслабленно улыбается, – то есть на гормональный всплеск и обострение либидо из-за беременности я зря рассчитываю, да?

– Пожалуй, – у меня как у девчонки пылают щеки. Все-таки ощущается, что Артем Валерьевич не привык особо терять время с женщинами. Все всегда подается в лоб.

Я вас хочу. Чего же боле?..

– Ну, если что, имей меня в виду, – Тимирязев подмигивает, – я буду ждать.

– Артем Валерьевич! – обрываю резко, будто рассекая воздух между нами. – Я просила о субординации.

– Ну так мы не на работе.

Мне приходится напрячься, чтобы выдать ему взгляд нужной степени убийственности, чтобы и этот ленивый мартовский кот подтянулся и напрягся.

– Ладно. Как скажете, Анжела Леонидовна, – с ироничной вежливостью откликается Тимирязев, – чего ты хочешь?

– Уволиться.

– Нет!

Ответ приходит настолько резко, что мне даже кажется, что мне он померещился.

– Нет? – переспрашиваю.

– Нет, – он повторяет, – ты не хочешь уволиться.

– Вы не можете знать за меня.

– Да ну! – Тимирязев склоняет голову набок, опасно прищуриваясь. – Я не могу знать? Кисуля, я твою трудовую видел. И статью, по которой тебя уволили, тоже. И справку о беременности. Я сомневаюсь, что условия лучше, чем у меня, тебе хоть кто-нибудь в Москве предложит. А вне Москвы – тебе вообще рассчитывать не на что. Там тебе и половины нашей зарплаты не предложат.

Я регулярно забываю, что Артем Тимирязев не только состоятельный раздолбай, развлекающийся соблазнением всякой более ли менее симпатичной женщины, что попадается на его пути. Забываю, что он еще и довольно цепкий бизнесмен, с хорошо подвешенным языком и хорошо развитым тактическим мышлением. Но он прекрасно умеет мне об этом напоминать.

– Артем Валерьевич, дело не в условиях, – проговариваю через силу. В конце концов, раз уж не получилось с Ником – я хочу хоть с одним из своих начальников поговорить нормально, – меня полностью устраивает и рабочее место и условия…

– Тогда какого черта мы все еще об этом разговариваем? – Тимирязев бесцеремонно задирает бровь. – Может вернемся к теме твоего либидо? Я тут одну статью читал…

– Артем Валерьевич, я не шучу, – встряхиваю головой, заставляя сосредоточиться и себя, и его, – я не могу оставаться в Артемисе. Это угрожает моей безопасности. Я не могу вам объяснить…

– Речь о Воронцовой, так ведь? – и снова он подрезает меня на повороте, выбивая почву из под ног. – Ну не смотри на меня так. Я постоянно общаюсь со следователями по обоим делам, случившимся в клубе. Ты ведь про Шуру слышала?