— Алёнк, ты заснула, что ли? — зазвучал в моих ушах настойчивый голос Матвея, выводя меня из размышлений.

— А? Да нет, не сплю, просто задумалась, — улыбнулась я и отхлебнула из стакана маленький глоток.

— Если не спишь, тогда рассуди наш спор как женщина — кто прав, я или Иван? — потребовал пьяненький Матвей.

Эка его развезло… А Иван в полном порядке, молодец.

— Извини, я прослушала, о чём спор?

— Мы сошлись во мнении, что на первом свидании женщину нужно удивить, чем–то огорошить. Только Иван говорит, что не всем можно горошить, нужно хорошо обдумать тактику поведения, а я говорю, что плевать, что говорить, лишь бы её шокировать. Тогда она тобой заинтересуется, поскольку ты покажешься ей неординарной личностью.

Ба–а–а… последняя стадия… на баб перешли…

— Помню, был у меня подобный опыт, — с ноткой сарказма в голосе начала я рассказ вместо однозначного ответа. — Познакомилась я как–то на первом курсе — мне тогда семнадцать было, совсем ещё девочка — со студентом последнего курса ветеринарной академии. Пригласил он меня на свидание, и я согласилась. Не то чтобы он мне особо понравился, но подумала и решила сходить, развеяться. А парень хоть и хороший был, но простоватый, из села, да ещё и профессия будущая на него, похоже, свой специфический отпечаток наложила. Короче, уж не знаю, хотел ли он меня, как ты говоришь, шокировать или просто не умел с девушками общаться, да только началось всё с того, что вместо цветов подарил он мне при встрече прополис — страшный буро–зелёный липковатый шар величиной с куриное яйцо, напоминавший состарившуюся и умершую естественной смертью оконную замазку, а когда я, превозмогая брезгливость, взяла непонятную штуку двумя пальчиками и поинтересовалась, что это такое, — спокойно пояснил, что это — пчелиные какашки, которые нужно отщипывать маленькими кусочками, растворять в воде или спирте и пить. Они, мол, от целого вороха жутких болезней помогают.

Не скрою, я действительно была шокирована. Будучи здоровой как конь от природы и ещё не успев к своим семнадцати годам обзавестись упомянутым ворохом жутких болезней, на излечение от которых понадобится такой громадный кусок прополиса, я недоумевала, по каким таким внешним признакам он определил, что мне совсем хана, и, расчувствовавшись, приволок в подарок запас пчелиного дерьма на всю мою оставшуюся жизнь? Видать, совсем хреново я выглядела… Дальше: это какими же такими болезнями нужно болеть, чтобы в принципе покуситься на дерьмо, пусть даже и пчелиное? В общем, огорошил он меня — дальше некуда. Я, разумеется, виду не подала и сердечно поблагодарила парня за столь ценный и актуальный для меня подарок, а сама долго ещё потом приходила в себя. В течение часа после торжественной презентации прополиса мы пытались наладить общение, но разговор не клеился — мне никак не удавалось нащупать пересекающихся тем, которые дали бы пищу для обсуждения обоим. И вдруг без всякой предварительной подготовки парень перешёл на рассказ о своей работе. Я встрепенулась — круто! — теперь точно удастся его разговорить, да и любопытно послушать, как он кошечек и собачек на практике лечит, уколы им делает…

А он, подсев на любимую волну, вместо кошечек и собачек начал увлечённо и в подробностях объяснять мне, невинной девочке, чем отличается хряк от борова и как производятся некие манипуляции с хряком, чтобы превратить его в борова, и почему у хряка мясо дурно пахнет… как и у козла–производителя, хотя я не просила его об этом рассказывать! Хочу спокойно есть мясо и не думать о том, кого поглощаю — евнуха или бабника, и уж тем более не хочу слушать о том, как этими евнухами становятся!

Недолго продлилось наше свидание — я вдруг вспомнила, что к семинару не подготовилась, и засобиралась домой. Заметив краем глаза, что парень замыслил попытаться поцеловать меня на прощание, я с содроганием представила, как он шарахает перед свиданием рюмашку–другую разведённых пчелиных какашек… В общем, я тут же вспомнила, что ещё и утюг забыла выключить, и опрометью бросилась наутёк. Когда через несколько дней как ни в чём не бывало он снова позвал меня на свидание, я отказалась. Возвращаясь к вашему спору, я, пожалуй, поддержу Ивана.

Иван уже давно дико хохотал, завалившись в угол.

— А чем отличается хряк от борова? — задумчиво спросил Матвей непонятно кого.

— Один — производитель, а другой — кастрированный, — закатываясь от смеха, пояснил Иван.

— Какой идиот, нашёл о чём девушке рассказывать, — сокрушённо вздохнул Матвей и вытряхнул себе в стакан остатки виски.

Ага, бутылка пуста. Пожалуй, пора подводить итоги эксперимента по воздействию алкоголя на моих, я надеюсь, новых друзей.

Иван. Пил умеренно, выглядит пристойно, способность соображать и рассуждать логически не утратил, на провокации не реагирует и агрессию не проявляет, свою норму знает и количество потребления алкоголя явно контролирует. В общем, всё тот же спокойный и рассудительный Иван, как и прежде. Безоговорочный зачёт.

Матвей. Пил значительно больше Ивана, как мне показалось, две трети бутылки — на его совести. Выглядит косеньким, координация движений нарушена, но не критично. Чуть заторможенная реакция, но соображает приемлемо. Стал менее разговорчив, меньше шутит, но при этом проявляет склонность к философствованию и откровениям. На мои намеренные подколки и провокации реагирует нормально — не раздражается, агрессии также не проявляет. Пару раз порывался пойти познакомиться с хорошенькой проводницей, но, вспоминая не без нашей помощи, что это — фрекен Бок, тотчас замолкал, глупо улыбаясь. Норму либо не чувствует, либо решил сегодня расслабиться. Пить ему больше нельзя: ещё немного — и, боюсь, свалится под стол… хотя с точки зрения проверки это не критично: этим он не нанесёт вреда окружающим, разве что собственному лбу. В общем, тоже зачёт, но на бойфренда ввиду чрезмерной падкости на женщин он, к сожалению, не тянет.

Пожалуй, я пошла бы с ними в разведку, но больше половины бутылки крепкого напитка пить Матвею не позволила бы — выболтает, на фиг, всю военную тайну или увяжется за первой же женской юбкой, на ком бы она ни сидела.

Тем временем Матвей крутил в руках новую, непочатую бутылку виски. Так, пора с пьянкой заканчивать — мне жалко его лоб.

— Мот, харэ квасить, — строго сказал Иван, словно прочитав мои мысли, и укоризненно посмотрел на друга.

— Да брось ты, «хорошо сидим», — глупо улыбаясь, пробормотал Матвей, борясь с крышкой.

— А не пора ли нам спать? — сладко зевнула я и демонстративно потянулась. — Умираю — спать хочу.

— Алёнк, ты ложись, а мы с Вано ещё чуток посидим. Мы тебе мешать не будем, — ласково пробемекал Матвей, справившись наконец с крышкой.

— Ну, как хотите, — пожала плечами я и, прихватив с полки туалетные принадлежности, вышла из купе.

Вернувшись назад, я застала Матвея с безграничным энтузиазмом доказывающим задремавшему в углу Ивану, что летающие тарелки существуют. Если он выпьет ещё немного, то, боюсь, для пущей убедительности сам начнёт изображать из себя инопланетянина… хорошо ещё, если только в нашем купе, а вдруг ему захочется попорхать по коридору и засвидетельствовать своё инопланетное почтение проводнице или другим пассажирам? И потом, я не знаю, каким он себе этого инопланетянина представляет… вдруг голым? Так, всё, пора с этим кончать. Если женщина сказала: «Хватит пить», значит, так тому и быть, и лучше не спорить, а сразу сдаться, поскольку выигравшая сторона априори очевидна. Только действовать нужно не нахрапом, а со свойственной женщине мудростью.