Вероятно, Софья виделась с Региомонтаном (Иоганном Мюллером фон Кенигсбергом), переселившимся в Нюрнберг годом ранее. «Наверняка принцесса знала этого ученого по Риму, так как он был подопечным кардинала Виссариона и его ближайшим помощником».

Из Нюрнберга до Любека Софья доехала к началу сентября. Ее путь проходил через Бамберг, Кобург, Ильменау, Арнштадт, Эрфурт, Нордхаузен, Вернигероде, Вольфенбюттель, Брауншвейг, Люнберг и Мелльн. В Любеке она взошла на корабль, идущий до Ревеля. Немцы называли так город, который русские той поры именовали Колыванью и который сегодня известен как Таллин. Тогда этот город находился в составе Ливонского ордена, рыцари которого с почетом приняли невесту московского государя. Давняя вражда между крестоносцами и русскими была на время забыта, поскольку Софья ехала с благословением из самого Рима.

Балтийская часть маршрута описана и в русских летописях: «Месяца сентября 1 фрязы и греци из Рима пришли съ царевною Софьею в Немецкыи город в Любик, и рядится туто 8 дней, а въ 9 того месяца пошли оттоля суды к кораблю, а въ 10 на корабль взошли… Того же месяца въ 21 пришла царевна кораблем в Колыванъ, а носило их море 11 день». За последней ремаркой летописца стоит видеть известие о сильном шторме, который пришлось пережить Софье по пути. Пожалуй, со времени выезда из Рима это было первое серьезное препятствие на ее пути. Наверное, Софья вместе со всеми находящимися на судне людьми молилась покровителю мореходов Николаю Чудотворцу, прося святого сохранить им жизнь.

Из Ревеля кортеж принцессы направился вглубь страны, в Дерпт (исторический Юрьев, современный Тарту). «Ис Колываня пошли октября 1, а въ Юрьевъ пришли того же месяца 6», — сообщил московский летописец. Эту крепость основал в далеком 1030 году киевский князь Ярослав Мудрый, когда ходил походом на здешних язычников. Он назвал город в честь своего небесного покровителя — святого воина Георгия Победоносца (Юрий — славянский вариант греческого имени Георгий). Именно в этом городе, право владения которым было предметом вечных споров между русскими и немцами, Софью встретили представители Ивана III. Они должны были сопроводить невесту во Псков.

Так открывалась новая страница в жизни Софьи. Это связано не только с ее замужеством. 18 ноября 1472 года в Равенне умер кардинал Виссарион — последний самоотверженный борец за восстановление Византии и последний, кого на Западе всерьез беспокоила судьба Софьи. С кончиной Виссариона для греческого мира наступила новая историческая эпоха.

Софья Палеолог ступила на русскую землю в начале октября 1472 года. Суровый Русский Север раскрыл ей свои объятия. Можно только догадываться, в какое волнение привела невесту Ивана III дорога от Юрьева до Пскова по беспокойным в октябре водам Чудского и Псковского озер. Даже если погода была хорошей — что в это время года в тех краях бывает не часто, — виды незнакомой природы наверняка наводили тоску на девушку, привыкшую к лавровым и оливковым рощам. Легенды о холодной, сумрачной и бесприютной Северо-Восточной Европе, казалось, оживали. Один итальянец в XVI веке заметит: «Вообще, это неприветливая страна… Для путешественников она особенно неприветлива».

Хочется верить, впрочем, что Софья находила, чем любоваться в дороге. Прозрачные озера, янтарные закаты и сонные туманы над водной гладью — всё это пленяет сердце не меньше, чем томная и страстная природа навсегда покинутого Софьей юга. Наверное, на нее произвели впечатление и воспетые классиком «в багрец и золото одетые леса».

1 октября во Псков из Таллина прибыл гонец от Ивана Фрязина Николай Лях (поляк) и возвестил скорое прибытие в город невесты Ивана III. Он подчеркнул не только ее знатное происхождение, но и давнюю традицию русских правителей брать в жены «греческих» невест: «Царевьна персехавъ море да едеть на Москву, дщи Фомина князя Амореиского, а цароградского царя Костянтинова и Калуянова братана а внука Иоана Палиологова, а князя великого Василья Дмитреевичя жятя (зятя. — Т. М.),[5] наричаемаа Софья…» Сообщая эти подробности, Николай Лях и пославшие его стремились не дать распространиться в городе слухам о возможных симпатиях Софьи к католикам: Иван Фрязин помнил о том, с каким трудом шло принятие решения о браке с Софьей в Москве. Гонец передал также распоряжение с честью принять великокняжескую невесту, после чего направился дальше — в Новгород и Москву: оповещать о скором прибытии именитой гостьи.

Во Пскове же поднялся настоящий переполох. Жители города не только спешно начали собирать сановитых граждан для того, чтобы достойно встретить «царевну», но и задумались о праздничном столе. Согласно летописному известию, «псковичи начаша мед сытити (готовить хмельной медовый напиток. — Т. М.) и кормъ сбирати». Изготовление качественного и вкусного меда было непростым делом и требовало сноровки. Чтобы его приготовить, требовалось собрать патоку, а потом «убит (взбить. — Т. М.) патока мутовью (мутовкой, то есть палкой со спиралью на конце, специально служащей для взбалтывания. — Т. М.) гораздо, чтоб не было кусья медового мелково, а взяти мед вчетверо розсыти водою лет тепло, а вару положыти на всякой пуд по четверть меры хмелю, да дрожжыма наквасити, а как мед киснет, ино дрожжы снимати с меду ситом до чиста, а как поспеет, так и сливати в бочку». Было известно несколько сортов меда, и надо думать, для Софьи заготовили самый лучший мед — княжеский, сделанный по оригинальному рецепту. Был ли это «классический» мед или особый ягодный или фруктовый (то есть с добавлением малины, вишни или яблок), неизвестно.

Торжественная процессия встречала Софью далеко от города. Уже на берегу Псковского озера ей преподнесли «кубци и роги злащеныя с медом и вином». По пути во Псков Софья со своей свитой («со своими приатели», как говорит летописец), окруженная русским духовенством и мирянами, заезжала в монастыри и храмы, и везде ее тепло принимали и благословляли.

Невеста Ивана III прибыла в город 11 октября. Летописи сообщают о том, что «псковичи же въздали честь велику царевне и всем иже с нею, и дары царевне». «Великая честь» состояла в том, что встречать «царевну» вышла большая процессия во главе с посадником и священниками. В дар ей была преподнесена немалая сумма — 50 рублей. Желая показать красоту своего города, горожане катали Софью на лодках («оскуях», то есть ушкуях) по реке Великой.