Все работы планируются зимой, как я и думал первоначально, но к зиме надо запасти каменщиков и собственно камень для строительства, начать завозить глину и известь. И это снова натолкнуло меня на расширение добычи извести, ибо для виа её потребуется огромное количество. Где бы людей взять? Каменщики загодя начнут тесать камень для канала, а мужичьё зимой будет копать отвод и строить собственно искусственное русло из заготовленного летом и осенью камня.

Работы — валом! И всё это я повесил на Прокопия. Всю организацию в смысле — пусть и людей ищет, и мастеров, и камень с лесом завозит. Проектирование же канала с колёсами смог повесить на Гнея, хоть тот и начал отбрыкиваться, осознав масштабы проблемы.

— Сеньоры, — произнёс я, когда основные вопросы, кто за что отвечает, решили и утвердили. — Уже сумерки, а у мастера Рамона от ожидания вино скисло, наверное. Предлагаю вернуться к столу, а то мы не жрамши весь день, и продолжить завтра. А пока, пока вы все собраны вместе, у меня к вам следующая мысль. Это не просто пожелание, это объективный фактор. Здесь, на этом самом месте, — потопал я ногой, будет создан промышленный claster. Целая сеть из связанных друг с другом производств. И на эти производства потребуются люди. Не несколько подмастерьев, а десятки полноценных мастеров и сотни помощников и разнорабочих.

— Сотни? — произнёс кто-то.

— Если здесь будет стоять с десяток мастерских, да рядом ещё несколько десятков других, связанных с ними товарными цепочками — да, сотни. Начнём мы с железа и муки, но потом нас ждут и ткани, и канаты, и лес — все продукты, которые будем делать. У нас будет не гильдия, а супергильдия из мастеров разных профилей. А кроме того мы заберём лучших кузнецов, плотников и других мастеров со всего графства, и туда тоже нужны будут специалисты, которых хрен знает где взять.

— Короче, сеньоры, сейчас я дозволяю вам поездить по графству и привезти с собой толковых ребят, кто сколько сможет и кому сколько нужно. Каждому из них обещаю вольные. Это вам помощь — на первое время.

Но после будет нужно поставить здесь отдельную, самую главную мастерскую. Которая будет производить не железо, не муку и не сукно, а… Мастеров. Сеньоры, для того, чтобы всё это работало, нам потребуется собственный технический институт.

Слово «институт» было в местном языке, видимо, у него латинские корни. И означало оно ровно то же, что и в моём мире. «пацанов» я огорошил, хотя они как бы уже привыкли, что у меня куча улётных идей и от меня можно всего ждать. Стояли долгое время, разину вты.

— Это будет мастерская по производству мастеров, — повторился я, — людей, которые получат в его, института, стенах базовое техническое образование. Где вначале вы передадите им навыки и секреты мастерства, требуемые для работы, а после, когда кадровый голод немного утолим, это будут делать профессиональные мастера-механики, возможно что из первых ваших учеников.

— Зашибись! — воскликнула Астрид. Всё это время она присматривалась ко мне, слушала, что говорю и молчала. Оценивала мой потенциал так сказать. — Ричи, а ты не слишком много на себя берёшь?

В воздухе запахло грозой, и мастеровые, как и отроки охраны, подались назад, давая нам пространство для разборок.

— Нет, сестрёнка, — покачал я головой, чувствуя, как просыпается злость. — Поверь, никакая промышленность не сможет существовать без подготовки кадров. Маленький городской цех, где сбыт гарантированно расписан на годы вперёд — да. А настоящий промышленный claster — нет. А нам нужен именно claster, так как с весны следующего года я буду строить в графстве новую армию, основанную на иных принципах и ином вооружении.

— И что же за принципы и вооружения? — сузил глаза Вермунд, как бы не влезая в наши разборки, но и демонстрируя, что пока он не на моей стороне.

— Наша главная проблема — степняки. Которые приходят и творят, что хотят, — заговорил я, чувствуя, как меня мотает от гнева и бессилия. — Мы кормим дикое количество солдат, но их всё равно мало, они всё равно не успевают везде.

— Он хочет раздать всем крепостным арбалеты! — фыркнула Астрид, обращаясь как бы к Вермунду, на самом деле для всех. Выражая этим презрение моим умственным способностям. — И пики. Пики! Крепострым!

— Сестрёнка, ни в коем случае! Ни один крепостной не получит оружия! — возразил я. — Его я раздам, бесплатно, но только вольным людям!

— Ещё лучше.

Мастера старались смотреть кто куда, только не в нашу сторону, её или мою. И я чувствовал в них смятение. И коллективное — слишком много интересной информации услышали, и индивидуальное — больную тему затронул. Ибо многие из мастеров вышли из крепостных. Почти половина. Отец точно был попаданцем, и активно давал вольные… Мастеровым. Не во всём графстве, но в деревнях вокруг кузнецы были вольными, и ходили на заработки на ярмарки во время торжищ после урожаев. Как и плотники, и кожевенники, и мельники (у нас есть ветряки, только мало, всего штук шесть на огромное графство, и штук пятнадцать водяных колёсных мельниц — у Ансельмо в отчёте есть). Держал ребят по принципу из той рекламы: «Кормить надо лучше, они и не улетят». Но так, чтобы ВСЕХ освободить? Это реально революционная мысль.

— А ты считаешь, что караваны невольников, уходящие на юго-восток, уводящие по нескольку тысяч человек ежегодно, это нормально? — зарычал я, как дикий зверь, чувствуя, что глаза наливаются кровью. — Ты считаешь, что у тебя, у твоего графства, хватит ресурсов для развития и роста, если мы не заткнём эту лавочку и не прекратим эту хрень?

— А ты считаешь, что вооружённые колхозники могут что-то противопоставить огромному и сильному урук-хаю? — закричала она в ответ, также не сдерживая эмоции, а главное, накопившуюся ко мне ненависть. — Эти выродки даже броню носят только кожаную, железная «унижает их доблесть» излишней защищённостью. Что им твои пики и стрелялки селян?

— Когда в каждой деревне они будут за десяток убитых и пленённых оставлять хотя бы по одному своему, урук-хаю, — заревел я в ответ, чувствуя, что на грани срыва, расставляя руки в стороны и «срывая клапан», сбрасывая ярость открытым пламенем (от которого все мастера дружно отпрянули, как… от огня). — Когда они начнут платить своими жизнями не в соприкосновении с нашей конницей, а от стрел и болтов колхозников из-за тына, от их пик в воротах штурмуемого поселения, они зарекутся сюда ходить! Либо будут ходить такой армадой, что разминуться с нашими отрядами просто не смогут, и для этого в Овьедо и Альмерии стоят готовые выдвинуться войска. Войска, Астрид, а не лапотники за тыном! И это будет совсем другой разговор!

«Колхозники» — это снова игра моего подсознания. Есть непереводимое местное слово, пренебрежительное отношение к крестьянам не потому, что они угнетаемые рабы, а из-за презрения к крестьянскому труду. Подсознание попаданца просто нашло ближайшую аналогию. Моё «лапотники» — слово из той же серии, синоним, означающий ещё и необразованность оных крестьян.

— Я думаю, идея неплоха, — встал между нами Вермунд, пресекая готовые сорваться слова, после которых нам будет сложно помириться. — Астрид, время покажет, прав ли Рикардо. Но я считаю, мы должны попытаться. Как кровь уходит из раненого тела, убивая его, так и степняки лишают нас будущего, выпивая нашу кровь, наших людей. Король не просто так позволил себе в наш адрес скотскую акцию — он просто понимает, что мы, несмотря на то, что имеем самые лучшие и богатые земли, ничтожества, с которыми можно делать что угодно. С другими владетелями он вряд ли бы рискнул на подобное.