Я почувствовал, как стягиваю к кораблю какие-то силы… И вдруг в хлопнувшие как плетка паруса шхуны ударил порыв ветра — я оглянулся: на нас, вспенивая волны громоздким носом, шла галера, с нее взлетел огромный камень и, с гулом проскочив возле борта, поднял фонтан брызг впереди шхуны. Капитан Мессер оторопело посмотрел на надувшиеся паруса, на потемневшее небо в кучевых облаках и взревел:

— По местам! Все по местам, сукины дети! Уходим! Ветер пришел!

Шхуна начала разгон, постоянно меняя курс и уклоняясь от камней, выпущенных из катапульты, — но куда там галере было угнаться за «Огненным глазом»… Шхуна запрыгала по волнам, как гоночный скутер, подгоняемая шквалами ветра, и скоро ушла на такое расстояние, что неуклюжая галера снова превратилась в черточку на горизонте.

Я сидел на палубе, привалившись к надстройке, и в изнеможении думал: «Что я сделал? Как я смог вызвать ветер?» А в том, что это сделал я, не было ни малейших сомнений…

Шхуна уверенно неслась по волнам в завихрениях водяной пыли и брызгах, я посматривал на небо — как бы урагана не было… Капитан Мессер встал рядом.

— Викор, откуда взялся ветер? Как будто с гор натянуло тучи, и налетел ветер… я такого ни разу не видал — ты не в курсе? — Он внимательно посмотрел на меня.

— Не в курсе.

А что я еще мог ему ответить? Как я могу быть в курсе того, что я не понимаю?

— Надо полагать, нас сегодня спасло чудо?

— Думаю, да. Капитан, — не выдержал я, — если ты спрашиваешь, не я ли устроил это чудо, то отвечу: я не знаю. Это тебя удовлетворит? Я не маг… хм, ну почти не маг. И устраивать фокусы с погодой никогда не умел. Почему сумел — я не знаю. Взмолился богам, как ты и сказал, оно взяло и получилось. А может, просто совпало. Ветер сам по себе налетел, а я вот подумал — чудо. И ты подумал чудо. В общем, ерунда это все. Расскажи-ка ты мне про остров, куда мы идем, про город, про то, кем он управляется и какие там законы. Нам там жить, а я ни черта не знаю о том месте, где будет теперь мой дом.

— И ты собрался в то место, о котором не имеешь представления? Ну ты, Викор, даешь… Кстати, что там случилось-то, чего ты притащил лекарку, и уж если это не секрет, откуда деньги и почему тебя преследуют в империи? Ведь преследуют же, насколько я понял из ваших разговоров. Раз уж ты на моем судне, давай не темни.

Капитан пыхнул своей длинной трубкой и пристально взглянул на меня. Мне было интересно, чего они туда набивают, в трубки свои? Я сам не курил никогда — просто из чувства протеста: все вокруг курили, значит, я не буду. Бунтарские замашки…

— Капитан, я обворовал канцлера-казначея и тем навлек на себя и своих друзей гнев государства.

Капитан закашлялся, сплюнул и, сипя, спросил:

— Так это был ты? Весь город гудел от такой наглости. Всех бандитов вывернули наизнанку — искали грабителя. А он — вон он: хромой и наглый! Хе-хе-хе… ну ты и безумец! Уж на что я считал себя полным безумцем, но ты переплюнул и меня! Круто, круто… А зачем тебе надо было столько денег, чтобы подвергать риску свою жизнь и жизнь друзей?

— Понимаешь, Мессер, я не думал, что они так быстро до меня доберутся. Неужели бы я подставил кого-нибудь по своей воле… Впрочем, чего тебе доказывать, хочешь — верь, хочешь — не верь. В общем, вычислили они меня — по палке моей, по хромой ноге… и по способностям кое-каким. А деньги мне нужны были, чтобы вылечиться. Они мою подружку убили… пытали. И как только я вылечусь, кое-кто за это ответит.

У меня перехватило горло — я вспомнил веселую девчонку, проведенные с ней вечера, и мне стало горько и тошно, как будто своими руками убил, болван. Ведь стоило догадаться, что таких людей — ходящих с палкой и одновременно владеющих умением рукопашника — в городе больше нет. Хорошо, если Ланкасту не тронули… Когда-нибудь я попрошу у него прощения. Вот только у Карсаны просить прощения уже не придется. Поздно.

— Ну что же, ты едешь туда, где место таким, как ты, — усмехнулся капитан, — и я. Сборище разбойников всех мастей и наций, контрабандистов, аферистов и шулеров, капитанов и скупщиков краденого. В общем, как в обычной столице. — Он засмеялся и, посасывая свою трубку, продолжил: — Управляют Малимом и всем островом пять самых сильных капитанов. У каждого под началом флот из нескольких кораблей. Законы? Да практически нет законов: не сможешь отбиться — никто не будет интересоваться, почему тебя убили. Разрешено все, что не мешает жить кому-то. Если этот кто-то посчитает, что ты ему мешаешь жить, он постарается устранить помеху, если сможет. Вот и все, в общем-то. Поэтому мой тебе совет: молчи про свои капиталы и постарайся выглядеть как можно более неопасным. Честно говоря, если бы меня не приперло, я бы не согласился туда идти. Удивительно, что ты решил там отстояться… Или я тебя плохо знаю. Этот остров — сборище всех подонков, каких только можно себе представить.

— Ты меня огорчил. Лично мне наплевать, кто там чего шибко из себя строит, но вот эта парочка, что со мной, они не привыкли к такой жизни.

— Ну так еще не поздно повернуть, нет? — Капитан Мессер опять засмеялся, потом замолчал и грустно сказал: — Некуда нам деваться, Викор. Если только на Вантун или Кардизон, так на первом башку отрубят мелкие желтые обезьяны, а на втором — бородатые и ушастые. Куда деваться-то? Пока на Тантугу, ну а там всегда можно куда-то уйти. Посмотрим. Иди отдыхай — тебе сегодня досталось. Что, много народа было в засаде у лекарки?

— Десять человек.

— И ты всех уложил? Ну, силен ты, парень…

— Мне темнота помогла — я хорошо вижу в темноте. А они плохо.

— В темноте видишь? Интересно, слышал я про такие дела. Маги в темноте видят хорошо, но не все, а те, которые стихиями управлять умеют. Они и видят как-то за счет этих стихий. Очень ценят этих стихийников — редкий дар. Реже, чем лекарский. Поразмышляй над этим…

— Сомневаюсь, что я стихийник. Ладно, Мессер, пойду я отдыхать. Ты где нам места выделил?

— В большой каюте. Там есть десять мест. Эта шхуна строилась ведь как яхта — места всем хватит, даже два гальюна есть. Шагай спи. Через дня три-четыре будем на месте.

Так и вышло: через три дня сумасшедшей скачки по волнам на горизонте показался берег — Тантугу. Это был он, остров пиратов. Мессер сразу, как будто бывал тут сто раз (возможно, так и было), завернул в тихую бухту, где на рейде стояли множество разнообразных кораблей — их было не меньше пяти десятков, как я с ходу насчитал. У пристани не было никого, кроме нескольких шлюпок. Как я понял, здесь не принято подходить сразу к причалам — впрочем, скорее всего, глубина не позволяет. Весь берег был застроен домишками, складами, на берегу толпились люди, что-то обсуждая, перебирая барахло из шлюпок, на моих глазах вспыхнула потасовка: двое выхватили сабли и начали рубиться — через пять минут одного уже оттаскивали за ноги от причала.

Я как-то затосковал… Если я сойду на берег тут, знаю, что поубиваю кучу народа, а мне уже претило проливать кровь — только если не будет другой возможности выжить. Хватит с меня войн. И тут же задумался: а что я еще умею делать? Если не убивать, так обучать убийству. Кстати сказать, после того случая, когда на нас с Карсаной напали молодые дворянские детки, у меня сильно поубавилось желание обучать подобных им смертельным штучкам. Я же учил их как будущих офицеров, которые отправятся на войну, учил выживать — а они будут ходить по улицам и тренироваться на простолюдинах?