– Самостоятельные. Чтобы к пенсии прибавка была.

– Понятно… – неуверенно сказал Барри.

Но Филатов не стал тратить время на разъяснение причин скудости российских пенсий, а выложил на стол кусок сала, густо натертого солью с перцем.

– Но в этом же безумное количество калорий и жира! – забеспокоился Барри. – Я и так толстый!

– Ничего подобного, – возразил Филатов, нарезая продукты захваченным из самолета пластмассовым ножом. – Ты в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил!

– Гениально! – От восторга Барри даже зааплодировал.

– Да это я не сам придумал, – скромно потупился Филатов.

– Наверное, Толстой? Или Достоевский? – проявил знание русской литературы Барри.

– Вроде того, – Филатов разлил грамм по пятьдесят водки и пояснил: – Вначале выпиваешь водку и нюхаешь хлеб, а потом закусываешь огурчиком. Ясно?

Барри кивнул, и они выпили. Филатову после долгого перелета и суматошного дня водка показалась очень своевременной. Что же касается Барри, то он, аккуратно проделав все манипуляции, теперь прислушивался к собственным ощущениям.

– Нравится? – спросил Филатов, наливая по второй.

– Кажется, да, – задумчиво ответил Барри. – А хлеб только нюхать?

– Можно положить сверху кусочек сала и съесть…

По мере опустошения бутылки обстановка становилась все более непринужденной, а когда Филатов достал из чемодана вторую, и вовсе стала домашней. На улице стемнело, но свет в номере включать не стали. Только одинокая лампа, висевшая над самым столом, освещала разгоряченные лица собутыльников. Обычная русская водка и традиционная закуска понравились Барри.

Все было хорошо и весело, но Филатов, который был покрепче Барри, время от времени замечал в нем скрытое беспокойство. Выждав подходящий момент, Филатов как бы невзначай обронил:

– Водку положено пить с удовольствием, а ты все время о чем-то думаешь. Так нельзя!

– Тебе легко говорить! – навалившись на стол, ответил Барри. – Ты у нас свободный человек, депутат, а я простой офицер. И у меня есть начальство, которое всюду сует свой нос и мешает работать!

Барри заглянул в свой пустой стакан и многозначительно поднял брови – почему пусто? Филатов, напряженно ловивший каждое слово, тотчас разлил водку и подвинул Барри банку с последним огурцом.

– Они всегда считают, что лучше разбираются в ситуации и лучше знают, что надо делать!

Барри выпил, поморщился и полез за огурцом. Огурец не давался, увертывался, а когда Барри наконец вытащил его из банки, выскользнул из мокрых пальцев и плюхнулся на стол.

– Ты имеешь в виду наше дело? – холодея от неприятного предчувствия, спросил Филатов.

– И его тоже… – Барри осторожно протянул руку к огурцу и замер. – Но я все равно буду делать так, как считаю нужным!

И он молниеносным, почти неуловимым движением схватил огурец. К сожалению, хватка оказалась чрезмерной, во все стороны брызнул сок и в руках у растерянного Барри осталась пустая шкурка.

– Сила есть – ума не надо! – от души засмеялся Филатов.

– Это вы так про американцев говорите? – обиделся Барри и пошел мыть руки.

Оставшись один, Филатов задумался. И снова всплыл неизвестный из аэропорта. Пусть его послала третья сила, пока не важно какая. Но зачем? Что он мог сообщить? О чем предупредить? Филатов перебирал разные варианты, и по-всякому получалось – речь, скорее всего, пойдет о Барри. Аббас – враг, и это не вызывает сомнений, Кеган – его приспешник, значит, тоже враг. О них и говорить нечего. А вот Барри вроде как свой человек, соратник. И если речь идет о нем, то понятно, почему неизвестный прячется – боится. Таиланд – зона американского влияния, здесь Барри может без труда разобраться с мешающим делу болтуном. Опять же его постоянное беспокойство: он-то говорит, что начальство виновато, а как на самом деле?

«Эх, Барри, Барри… – подумал Филатов. – Верить тебе или нет? Не знаю…»

Тут как раз вернулся Барри. Освежившись холодной водой, он взбодрился и вспомнил о том, что кроме водки и соленых огурцов в мире существуют женщины.

– Может, все-таки съездим куда-нибудь? – предложил Барри, садясь к столу.

– Да не хочу я с этими тайками дело иметь! – отмахнулся Филатов. – Какие-то они мелкие.

Он поднял бутылку – что-то еще там плескалось – и налил понемногу.

– А тебе высокие нравятся? – оживился Барри. – Как Тинни?

– Конечно! У нас до войны в Багдаде свой дом был, и вот я приезжаю, а она навстречу выходит – настоящая королева! – Филатов вспомнил, как тогда было хорошо, и расстроился. – И какого черта вы в Ирак полезли!

– Я был категорически против, и многие мои коллеги тоже, только таких, как мы, никогда не спрашивают. К тому же все до смерти испугались химического и бактериологического оружия…

– Которого, между прочим, так и не нашли! Они выпили.

– Нельзя найти то, чего нет, – Барри разломил пополам последний кусок хлеба и, громко понюхав его, стал жевать. – Но там еще одна причина была…

– Интересно, какая? – спросил Филатов.

– Поступила информация о резком увеличении количества фальшивых долларов, причем очень высокого качества. Позже выяснилось, что их печатают в Ираке.

– Вы им – санкции, а они вам – фальшивые доллары! По-моему, справедливо.

– А по-моему, нет! – обиделся за родную валюту Барри. – Мы не можем шуметь открыто об этом, но и терпеть нельзя. Иракцы бьют по основам мирового порядка.

Филатову стало не по себе.

– Кстати, именно твой приятель Кеган помог им достать печатное оборудование, – продолжал Барри.

– Да, я слышал, что он чем-то подобным занимался, – небрежно обронил Филатов. – Но вроде бы для печатания местных динаров…

– Хватит о работе! – Барри стукнул кулаком по столу. – Значит, совсем не хочешь к тайским девкам съездить?

– Совсем.

– Давай тогда хотя бы шоу посмотрим.

– Шоу, говоришь?

«Правда, что ли, съездить? – подумал Филатов. – А то разговор куда-то не туда пошел…»

– Шоу, шоу! – не унимался Барри. – Девочки выходят, разные штуки показывают. И никакого секса!

– Тогда поехали. Только сначала надо допить.

– Зачем?

– У нас оставлять не положено. Открыл – выпил…

Они допили водку, закусили остатками сала, поскольку больше ничего не было, и отправились навстречу приключениям.

Вечерний Бангкок оказался столь же шумным и многолюдным, как и дневной. Сотни машин и тысячи мотоциклов заполняли улицы, по тротуарам шла плотная толпа, на каждом углу стояли ярко освещенные тележки, заваленные фруктами, большинство из которых Филатов никогда не видел. Все это тут же разделывалось, продавалось и съедалось. От многочисленных жаровен тянуло пряным дымом – здесь жарили разные экзотические штучки вроде лягушачьих лапок и скорпионов. И все это тоже съедалось прямо здесь, на улице.