— Да, — не моргнув глазом солгала она.

— То есть в течение почти шести часов вы ни разу никуда не уходили?

Она, жутко покраснев, опустила глаза.

— Может быть, только раз… Да, один раз я выходила за кремом для Эдика. Конечно, ведь все слышали, как мы с ним перед этим слегка… мгм… поспорили.

Так, она всё-таки решила не скрывать этого. Меня по-прежнему смущало лишь то, что она пошла за кремом, когда на столе под зонтиком рядом с загорающими была представлена куча кремов для загара. Специально, чтобы вампиры тут же на себе их и опробовали. Впрочем, за отказ от пробников тоже никого не привлечёшь…

В этот момент в комнату бесшумно вошла Эльвира, судя по довольному лицу, интервью было удачным. Она привычно встала позади меня, готовая к работе. Что ж, её помощь как женщины может оказаться бесценной в допросе девушки…

— Почему он послал вас за кремом, когда всё необходимое можно было взять на месте?

— Эдик пользуется только своим, дорогим кремом фирмы «Ypirlaitkondms», — дрогнувшим голосом пояснила Памелла. — А всё, что лежало на столиках у бассейна, было экспериментальное и дешёвое.

— То есть нелейбловое, — не сдержавшись, тихо заметила Эльвира, я опустил голову, чтобы спрятать улыбку. Всему миру известно болезненное пристрастие вампиров к известным и модным маркам с кричащими названиями.

— Ну и что? — обиженно обернулась к ней девушка. — Вам-то какое дело, что у Эдика есть вкус?! Он сам знает, что ему лучше! Вампиры вообще лучше всех разбираются в качестве, им фуфло не подсунешь.

— И поэтому вы побежали за его кремом, хотя перед этим он явно оскорбил вас?

— Ничего он меня не оскорблял! Что вы в этом понимаете?! — Её начала бить дрожь.

— Вам холодно? Может быть, накинете мой пиджак?

— Нет, спасибо, у меня всё хорошо! — вдруг пронзительно взвыла Памелла, закрыла лицо руками и зашлась в бурных рыданиях. — Это я! Я его убила! И Эдик! Он мне помогал…

— Каким образом? — осторожно уточнил я.

— Карандашо-ом… — прорыдала она, на секунду подняв голову и посмотрев на меня.

Эльвира подошла к ней и успокаивающе погладила по волосам.

А вот об орудии убийства знали немногие. Похоже, что это признание серьёзно. Но лично я никогда бы не принял Памеллу за убийцу, не видел ни смысла, ни мотива.

— Эдик Калинкин? — Эльвира ответила мне недоуменным взглядом. Глаза у неё были совершенно круглые от удивления. Её кумир оказался замешан в грязном преступлении…

— Зачем вы это сделали? — мягко спросил я, кивнув Эльвире, чтобы вела протокол допроса. Дважды просить журналистку о таких вещах не приходилось.

— Видите ли… он не хотел давать согласия на то, чтобы Эдик сделал меня вампиром. Вы же знаете, вампиры очень жёстко контролируют прирост численности собственного населения. Мы все… то есть я пока нет, они все друг другу конкуренты.

— И?

— Мы пошли к синьору Арону попросить разрешения, чтобы Эдик сделал меня вампиром. — Памелла громко высморкалась в платок, который я успел ей подать.

— Кажется, Эдик этого не хотел. Все видели, как вы ругались, — вставила моя подруга.

Мадемуазель Памперсон посмотрела на неё, словно увидев впервые.

— А вы кто такая? И откуда можете знать, хотел он или не хотел?! — вспыхнула она, но так же быстро потухла. — Да, но потом мы помирились, и Эдик признал, что я права. Мы с ним уже два года вместе и подошли к такой черте, когда пора или расставаться, или переходить на новый уровень отношений. Эдик выбрал второе. Несмотря на некоторые противоречия между нами, он меня любит и не захотел меня терять.

— Значит, вы поставили ему ультиматум? — загорелась Эльвира, как истинная журналистка охочая до сенсаций, даже вымышленных.

— Да, — поджала задрожавшие губки Памелла, сдерживая новые слёзы, пока Эльвира, сияя улыбкой, записывала её показания. — Я не буду давать интервью, если вы что-то из этого опубликуете… я ничего больше не скажу.

— Она ничего не напишет. — Я успокаивающе похлопал девушку по руке. — Но вы же понимаете, что ваше признание и так вызовет большой скандал в вампирском обществе.

Быть может, мне показалось, но на секунду во взгляде Памеллы мелькнуло удовлетворение.

— Так что было дальше? Вы пошли к синьору Мультури вдвоём?

— Да… то есть, — она запнулась, — нет. Сначала пошла я. Ещё накануне я узнала, какую каюту он занимает…

— Он был один?

— Да, и любезно согласился выслушать меня-а-а… — Памелла снова зарыдала, я молча ждал. Наконец, уняв рыдания и поискав чистое место в платке, она утёрла слёзы и продолжала: — Я сказала ему: «Синьор Мультури, Эдуард согласился сделать меня вампиром. Почему мне нельзя стать вампиром? Вы же знаете, как давно я этого хочу!» — «Нет!» — сказал он. «Но почему? Вы же знаете, как я предана образу жизни вампира! Я даже соевую кровь пью каждый день, уже два года!» — «Соевую?! Всё! Мне это надоело. Убирайтесь вон! Мне надо готовиться к выступлению, на котором я расправлюсь, как с толстыми крысами, с вампирами-отступниками с их „современными“ взглядами!» В этот момент я и… то есть в этот момент в комнату на крыльях мести (достойнейшая вампира страсть!) ворвался Эдик. Он услышал последние слова старого хре… этого уважаемого старца. «Вы не смеете так разговаривать с моей девушкой!» — вскричал он гневно. Он у меня такой благородный. «Ещё один изменник, вон отсю…» Не знаю, что хотел сказать Мультури, потому что Эдик уже выхватил карандаш (он всегда подкрашивает брови) и пронзил этого дряхлого идио… мудрого отца вампиров в самое сердце. Он умер не сразу, пришлось добивать, засаживая карандаш всё глубже и глубже! Ну вот в принципе и всё, — закончила девушка и мило заулыбалась. Слёзы у неё уже давно высохли, она покачивала ножкой под столом и, судя по всему, была вполне спокойна и счастлива.

Я с трудом сохранял хладнокровие. Такая непосредственность просто повергала в шок.

— Хорошо. Теперь посмотрите, правильно ли моя помощница записала ваши показания, и поставьте под ними подпись, если всё верно.

Девушка быстро пробежала глазами запись, кивнула и расписалась.

— Что ж. Теперь я должен вас задержать.

— Вместе с Эдиком? — уточнила девушка.

— Разумеется. Вы и ваш сообщник будете переданы правосудию завтра вечером по прибытии в порт.

— А сейчас нас запрут в одной каюте? — с надеждой приподнялась она.

— Я поговорю на эту тему с капитаном, — пришлось пообещать мне. Пусть думает, что у неё всё получилось. — Пока же вам придётся оставаться здесь. Но для чистоты допроса прошу вас пройти в туалет. Я вас вызову.

— Он будет всё отрицать, — уже совершенно не скрывая своей радости, пропела Памелла. — Но я говорю вам правду. Это мы его убили. После суда нас посадят в одну камеру? Правда, офицер? Как вы думаете, сколько нам дадут?