Проведав, что всех угодивших в плен мятежников, и меня вместе с ними, должны отправить в школу Лентула Батиата, я пустился на хитрость. При очередном допросе на вопрос Клодия Глабра, ладят ли между собой вожди мятежников, я наплел претору бредней о том, что полного единства среди восставших нет, мол, гладиаторы-фракийцы и гладиаторы-галлы постоянно грызутся между собой. В случае безысходной ситуации ради сохранения жизни большинство рабов конечно же предпочтут сдаться в плен, выдав своих вожаков римлянам на расправу.

Отряд Клодия Глабра уже пять дней стоял под Везувием, держа восставших в осаде. За это время не произошло ни одной стычки, рабы сидели на горе, не предпринимая никаких попыток вырваться из ловушки.

Я возликовал в душе, когда претор Глабр предложил мне пробраться на гору и от его лица сообщить людям Спартака, что в случае добровольной сдачи им всем будет дарована жизнь. На казнь на кресте будут обречены только зачинщики мятежа. Если я сделаю все, как надо, то в качестве награды Клодий Глабр пообещал мне двести серебряных монет, колпак вольноотпущенника и разрешение на жительство в Капуе.

Изобразив тягостные долгие раздумья, я дал, наконец, свое согласие отправиться в лагерь восставших рабов.

— А, вернулся, изменник! — криво усмехаясь, проговорил Крикс, увидев меня.

Рес, вошедший в шатер вместе со мной, обратился к Спартаку, не беря во внимание реплику Крикса:

— Андреас объявился! Он угодил в плен к римлянам, но сумел сбежать от них.

Рес дружески подтолкнул меня вперед.

Спартак поднялся из-за стола и шагнул мне навстречу. В его глазах были удивление и радость.

— Здравствуй, Андреас! — сказал он, взяв меня за плечи. — А мы потеряли тебя. Кто-то решил, что ты сбежал к римлянам вместе с Фабией. — При этом Спартак взглянул на хмурого Крикса. — Кто-то подумал, что римляне настигли тебя и убили на тропе в лесу. — Спартак бросил взгляд на сидевшую у стола Эмболарию. — Я же и вовсе не знал, что подумать. Теперь, друг мой, ты сам расскажешь нам, что с тобой приключилось.

Меня усадили за стол, налили воды в медную чашу.

— Извини, брат, — сказал Рес, — у нас на горе, кроме воды, ничего нет. Остается только жевать кожаные ремни.

Я спокойным голосом изложил свою заранее продуманную версию моего пленения римлянами, не запинаясь и не пряча глаз. Мол, в тот злополучный день была сильная гроза с дождем. Я ожидал на тропе Эмболарию, ушедшую на разведку, когда разыгралась жуткая непогода. Я устремился к лошадям, которых мы с Эмболарией вывели из лагеря на случай бегства с Везувия, но их в сосняке не оказалось. Я принялся рыскать по склону горы в поисках разбежавшихся лошадей и наткнулся на велитов из войска претора Глабра. Велиты взяли меня в плен и привели в римский стан. Римляне сначала держали меня в цепях, но потом цепи с моих рук были сняты. Всех пленных из войска Спартака римляне заставляли носить воду из ручья и собирать хворост в лесу. Отправившись однажды за водой, я сумел затеряться в лесу и добрался до тропы, ведущей на вершину Везувия.

— Как ты проскочил мимо римского дозора на склоне горы? — спросил недоверчивый Крикс. — Почему удалось сбежать лишь тебе одному?

Я сказал на это, что римский частокол с трудом, но возможно обойти, если взобраться выше по склону, там, где сплошные оползни и камни. А то, что сбежать удалось только мне одному, это просто чистое везение и ничего больше.

— Мои люди пытались обойти римский частокол, но не отыскали ни одной обходной лазейки, — проворчал Крикс. — Я не доверяю Андреасу. Скорее всего, он римский лазутчик!

— Довольно, Крикс! — вступилась за меня Эмболария. — Ты злобствуешь, поскольку во время грозы из нашего стана сбежала Фабия. Но Андреас тут ни при чем.

— Это Андреас помог Фабии сбежать! — разъярился Крикс. — Он же у нас самый жалостливый! Сколько раз я замечал, как Андреас лебезил перед Фабией, дарил ей всякие безделушки, называл ее «госпожой». Наверняка у него с Фабией был сговор к побегу.

— Андреас, ты видел Фабию в римском лагере? — обратился ко мне Спартак.

Я ответил, что не только видел Фабию, но и разговаривал с ней.

— Ничего, скоро я снова завладею Фабией, и тогда я выбью из нее признание в том, кто помогал ей удрать от меня! — с угрозой проговорил Крикс.

Заметив, как после этой реплики Крикса переглянулись между собой Спартак и Рес, я живо сообразил, что запертые на Везувии рабы зря время не теряли. Наверняка они уже соорудили длинную лестницу из виноградных лоз, чтобы по ней спуститься с горы в том месте, где нет римских дозоров.

Желая произвести впечатление на всех присутствующих в шатре, я промолвил:

— Кому из вас пришла в голову мысль смастерить длинную лестницу из лоз дикого винограда? Вы уже опробовали эту лестницу?

После этих моих слов Крикс изумленно открыл рот.

Не меньше Крикса были удивлены Спартак и Эмболария.

— Откуда тебе известно об этом? — воскликнул Рес, схватив меня за руку. — Неужели ты провидец?

— Да, я провидец! — Я многозначительно поднял кверху указательный палец. — Моя мать зачала меня от связи не со смертным человеком, но с богом. Поэтому я обладаю кое-какими способностями, унаследованными мною от бога-отца.

— Да ты прямо новый Дионис, друг мой! — рассмеялся Спартак, потрепав меня по шее. — С тобой нам не страшны все легионы римлян!

Тут же выяснилось, что это Эмболария и Фотида предложили сплести лестницу из лоз дикого винограда, видя, что веревок для этого явно не хватает. Дикий виноград произрастает повсюду на склонах Везувия. Рабы за полдня нарезали большую кучу из длинных гибких лоз. Плести из лоз веревки поручили женщинам. Когда лестница была готова, то ее прочность восставшие проверили тем, что привязали на конце тяжелый камень и спустили его в пропасть. Лестница не разорвалась, хотя камень по весу был тяжелее двух взрослых мужчин.

— Ты вовремя появился, приятель. — Рес похлопал меня по плечу. — Прошлой ночью мы уже спустили с горы в пропасть восьмерых наших людей во главе с Арезием. Они разведали расположение римских лагерей. Сегодня ночью весь наш отряд спустится с горы, чтобы потревожить крепкий сон претора Глабра.

Рес негромко засмеялся, вновь переглянувшись со Спартаком.

Поскольку из провианта у восставших не осталось ни крошки, а впереди их ожидал ночной бой с римлянами, поэтому для подкрепления сил в лагере был объявлен ранний отбой. Все воинство Спартака разошлось по шалашам и палаткам, отойдя ко сну. Только караульные, как всегда, дежурили у вала на тропе и у южного обрыва, ведя наблюдение за римлянами.

День еще не угас, поэтому мне совсем не спалось. Я вышел из шатра и сел у догорающего костра. Здесь же с печально-задумчивым видом сидела Эмболария, глядя на раскаленные уголья, по которым прыгали маленькие язычки пламени. Остро пахло смолистой сосной и сгоревшим можжевельником.