С ней это показалось таким естественным, нормальным, правильным. Чёрт его знает, что со мной творится, но Алиса так крепко вошла в мою жизнь, словно эта женщина – недостающая деталь в мозаике.

– Так случается, сынок, – пожимаю плечами и после паузы: – Ты имеешь что-то против? Возражаешь, может быть?

Костик молчит, думает. А мне важно вот сейчас, на берегу, очертить линии, расставить буйки, за которые не стоит заплывать даже родному сыну. Но, судя по их тёплым объятиям, Алиса ему нравится.

– Алиса Николаевна хорошая, – наконец заявляет, подтверждая мои догадки, и допивает свою колу. – А ты у меня ещё хоть куда жених. Так что совет вам да любовь, дети мои!

– Как бы я жил без твоего благословения, – качаю головой и смеюсь.

– Да-да, одобрение семьи молодым очень важно, – важно кивает, но смех сдержать у него получается плохо. – Бабуля очень обрадуется. Сколько она тебя уже просит найти себе невесту? И дядь Николаша оценит твой выбор. И мама, а то она мне буквально неделю назад жаловалась, что чувствует себя виноватой в твоём одиночестве.

Костик паясничает, но в его глазах застыло нечто, что идёт вразрез с шутливым тоном.

– Тебя что-то беспокоит? – ловлю его эмоцию за хвост, разматываю невидимые ленты, пытаясь добраться до самого сокровенного. – Ты не всё рассказал? Есть что-то ещё?

Костик сплетает пальцы в замок, хрустит суставами, а я морщусь. Дебильная привычка, от которой я его с тринадцать отучить не могу, уже даже пробовать перестал.

– Маша, – заявляет мрачно и пальцами зачёсывает назад тёмные волосы.

– То есть я должен сейчас сам обо всё догадаться? Костя, я устал, честно, не могу адекватно на твои шарады реагировать.

А ещё я жутко злюсь на себя за то, что отпустил Алису одну. Пытаюсь себя убедить, что не должен был давить и всё сделал правильно, но под рёбрами скребётся. Нервы.

Чёрт, она ж ещё недалеко ушла, я могу её догнать. Могу хотя бы рвануть к её дому и убедиться, всё ли там в порядке. Господи, какой же я идиот. Забыл же золотое правило: послушай женщину и сделай наоборот. А теперь тошнит от бездействия.

– Маша будет против, – продолжает мысль ещё более мрачным тоном. – Она очень ревнует мать. Мы разговаривали недавно, она сказала, что не потерпит рядом с Алисой Николаевной никого, кроме отца своего. Или он, или никто.

Вот ещё, новости. Я из тех, кто свято верит, что личная жизнь каждого – только его дело, и лезть в неё можно лишь в случае крайней необходимости или опасности. А так люди сами должны разбираться со своими тараканами. И да, при всём уважении, ну не авторитет для меня Маша, вот честно.

– Так, сын, с этим я потом как-нибудь разберусь, – ставлю стакан с коньяком, к которому так и не притронулся, на столик и прикидываю, как много времени успел потерять из-за своей глупости. – Мне нужно по одному делу смотаться кое-куда. Это важно.

Костик удивлённо смотрит на меня, но на ноги поднимается. Мгновение и в его глазах появляется понимание и даже… одобрение. Мы с ним не только отец с сыном, мы с ним – друзья в первую очередь.

– Может быть, с тобой поехать? – предлагает, но я отмахиваюсь от него. – Ладно, тогда я домой, раз Машке не до меня. И вообще всем не до меня, – притворно шмыгает носом. – Футбол скоро начнётся, а у тебя тут даже телека нет. Так что да, домой.

И мы выходим из квартиры. Я не проверяю, выключил ли везде свет – тороплюсь. Меня очень волнует, зачем Евгеше занимать деньги у моего сына – человека, о существовании которого он не догадывался ещё несколько дней назад. И это… мучает. Пытаюсь всеми силами влезть Евгеше под кожу, примерить на себя его образ мыслей, разобраться, просчитать. В каких ситуациях человек может на такое решиться? От нечего делать или есть серьёзные причины бить в колокола и стучаться во все двери подряд в поисках материальной помощи?

Но я – это я. У каждого свой склад ума, свои методы и цели. И до конца разобраться в другом человеке всё равно не получится, как не ставь себя на его место.

Размышляю, параллельно выкручиваю во все стороны руль – пытаюсь любыми способами сократить маршрут к дому Алисы. И пока жму на газ, иногда немножко нарушая правила, оживляю в памяти образ того подозрительного мужика у танцевальной студии. И это не даёт покоя ещё сильнее.

Это как-то связано? Или у меня паранойя? Или жопное чутьё на опасность? Хрен его, просто так не разобраться. Но осторожность ещё никому не помешала.

И ещё. Надо бы узнать, что этот Самохин за товарищ такой. Благо, есть возможность пошурудить в его грязном бельишке, особенно не отсвечивая. И тогда я буду понимать больше.

Я обрисовываю в голове план действий, и мне становится проще. Мои мозги так устроены: мне нужно чётко понимать, по какой траектории двигаться, какую линию рисовать следующей, как выстроить перспективу. Архитектура – моя личная магия и мой способ видеть мир. То, что помогает оставаться в жёстких рамках и не растекаться мыслями по древу.

Но когда я въезжаю в кромешно тёмный двор, паркую машину и набираю номер Алисы, мне отвечает бездушный механический голос. Телефон выключен и это выбивает меня из колеи. Что за?..

Такси останавливается на узкой аллейке, что тянется параллельно моему дому, но я не тороплюсь выходить. Сижу, словно меня обмотали невидимыми лентами прочного скотча, опутали тело. Не хочу идти домой, вообще ноги не несут. Это странно и совсем на меня не похоже – я люблю дочь, свою квартиру, которую с такой любовью ремонтировала и обставляла несколько лет подряд. Но сегодня готова просидеть в машине до утра, лишь бы не возвращаться. Дикость какая-то.

Когда-то у нас с Машей были только голые стены и слабо обустроенные квадратные метры. Я всё сделала для того, чтобы наша жизнь с каждым днём становилась всё лучше, и до сих пор продолжаю делать многое, чтобы дочь не чувствовала себя хоть чем-то обделённой.

Но, кажется, выдохлась – устала. Надоело для других, впервые хочется для самой себя.

Вот только от Самохина бы избавиться, чтоб малой кровью, да Маше объяснить, что моя жизнь и моя квартира – не то место, где будут рады её отцу.

– У вас всё хорошо? – молоденький парень за рулём такси, чем-то неуловимо похожий на Самохина в молодости, смотрит на меня участливо. Странно, не нервничает, не торопит меня. Просто ждёт, что открою рот и вылью на него потоки своих неурядиц. Чудной такой.

Всё-таки не перевелись ещё хорошие люди в нашем мире, только… только таксист, у которого и своих проблем наверняка выше крыши, не тот человек, с которым я должна делиться негативом. Потому натягиваю на лицо широкую улыбку, заверяю, что всё со мной отлично, просто устала немного. И расплачиваюсь за проезд, накинув сотню сверху. И пока парень не нашёл сдачи, выскакиваю в густую тьму зимнего вечера.

До подъезда всего несколько шагов, но они мне кажутся вечностью, потому что все фонари почему-то отключены. Темнота настолько плотная, что легко можно заблудиться даже в привычном пейзаже.