– Не переживай, не может такого быть, чтобы у меня не получилось. Алло, Валентина Петровна? – Для телефонного разговора Алина избрала деловой тон. – Мне срочно нужен ваш муж, Виктор Николаевич.

– А его нет, он в отпуске, – несколько растерянно ответила женщина. – А кто его спрашивает? Он вообще-то в Германии.

– Это я знаю. Но дело весьма срочное. Мобильный у него с собой?

– Да… – Валентина Петровна продиктовала номер, а затем спросила: – А что случилось?

– Вы с ним давно связывались?

– Роуминг дорого стоит. Вы мне скажите, что с Витей?

– Видите ли, не знаю, понравится вам, что я сейчас скажу, или нет…

– Господи, да не тяните вы, – попросила жена Сидоренко, не на шутку разволновавшись.

– Ваш муж как насчет женщин, падок? – в лоб спросила Алина. – Любитель сходить налево?

– Ой, ну что вы такое спрашиваете, – замялась Валентина Петровна. Ей-богу, в эту минуту мне ее стало жалко. Алинин прокурорский тон мог обескуражить кого угодно.

– Дело в том, что он заморочил голову пассажирке круизного судна и вместе с ней сошел на берег. Вот только сейчас мне звонил муж этой женщины и требовал, чтобы мы вернули ее в лоно семьи.

– Кто заморочил голову? Витя? Ну что вы, он не мог! Ему за шестьдесят. У него взрослые дети.

– Да и та дамочка не молоденькая. И какую помеху могут создать курортному роману взрослые дети?

– Курортный роман? Нет, Витя из тех, у кого все серьезно. Если он влюбился, то обязательно женится. По себе знаю. До меня у него было три жены. Первая погибла в аварии, вторая его бросила, а от третьей он ушел, влюбившись в меня. И то потому, что третий раз женился не по любви, а назло второй. А у нас с ним полная идиллия. Он мне всегда говорил, что я его последняя любовь.

– Значит, не последняя, – вздохнула Алина, чем расстроила Сидоренко еще больше.

– Ну как же! Как со мной можно так поступить? Я ведь всех его детей приняла! Внуков нянчу. И в круиз не поехала, потому что невестка родила. Как он мог? Как мог? – На том конце провода слышались всхлипывания.

– Ладно, не расстраивайтесь, – сжалилась над Валентиной Петровной Алина. – Вам сколько лет?

– Пятьдесят один.

– Той даме на пятнадцать лет больше, так что можете не очень беспокоиться. У нее куча детей и столько же внуков.

– Вторая жена тоже была старше на пять лет, и он до сих пор жалеет, что она его бросила.

– Когда это было! – фыркнула Алина. – Забудьте о старой сопернице, а новую мы приструним. Сегодня же позвоню и ей, и вашему мужу.

– А можно я ей позвоню? – зловещим голосом спросила Валентина Петровна. – Диктуйте телефон.

– Нет! – почти выкрикнула Алина. – Даже не думайте об этом.

А что еще она должна была ответить, если мы даже не знаем, жива ли Тамара Леонидовна? А вот позвонить Виктору Николаевичу мы запретить не могли: она жена и имела право разобраться с неверным мужем. Поэтому, чтобы опередить Валентину Петровну – после ее звонка он мог вообще заблокировать телефон, – мы стали тут же набирать его номер.

Пока в трубке звучали длинные гудки, у меня выпрыгивало сердце из груди – так я разволновалась. Для беспокойства были вполне определенные причины. Из разговора с Валентиной Петровной я вынесла, что Виктор Николаевич не из тех мужчин, которые бегают за каждой юбкой. К тому же возраст у него такой, когда о здоровье думают чаще, чем о любви. Значит…

После долгого набора произошел сброс. Алина еще раз набрала номер, и – о чудо! – нам ответили.

– Алло, – глухо отозвалась трубка.

– Виктор Николаевич?

– Да.

Я выхватила у Алины трубку, намереваясь отчитать Сидоренко как мальчишку:

– Что вы себе позволяете, позвольте узнать?

– Кто это? – бесстрастно спросил он.

«Что-то не похож он на счастливого любовника», – мысленно отметила я.

– Это директор туристического агентства «Пилигрим» Марина Клюквина. Я понимаю, сейчас не восьмидесятые годы и к нашим туристам не приставлен человек из КГБ, но надо иметь элементарное уважение к людям, которые ежечасно беспокоятся о том, чтобы сделать ваш отдых безопасным и комфортным. Вот вы сейчас где?

Кажется, мой упрек он услышал и осознал, что поступил плохо. Голос его звучал виновато и тихо.

– В Кобленце.

– И что вы там делаете, тогда как должны уже быть на подступах к Страсбургу? Почему без разрешения покинули борт судна? Что за самостоятельность? Хочу – плыву, хочу – нет. Как это понимать?!

– Вообще-то я нахожусь в больнице, – смог вставить фразу в мой монолог Сидоренко. – Сердце прихватило.

Мой запал мигом улетучился: «Этого только не хватало. Мужику плохо, а я на него наехала. По всей видимости, он уже там два дня, а мы только сейчас его хватились».

– В больнице? Но когда вам стало плохо? – участливым тоном спросила я.

– В тот вечер, когда теплоход должен был отплыть из Кобленца.

– Но почему вы не обратились ко мне? – Вспомнив, что меня не было на судне, я добавила: – Или к моему заместителю Алине Николаевне Блиновой? Вы же застрахованы, мы решили бы все вопросы, связанные с медицинским обслуживанием. Отправили бы в лучшую клинику.

– Неудобно как-то было, – замялся Виктор Николаевич.

– Что значит неудобно? А в заштатной больнице лежать удобно?

– Нет, конечно, но я ведь вроде как вообще решил прекратить путешествие.

Виктор Николаевич говорил правду, именно это он и собирался сделать, если вынес все свои вещи из каюты.

– Но почему? Вам что-то не понравилось на судне?

– Все понравилось, но не мог я оставаться на теплоходе.

– Почему?

– Боялся.

Признание Виктора Николаевича озадачило меня.

– Боялись? Кого? Вам угрожали?

– Вы неправильно меня поняли. Я боялся, что не справлюсь с собой, не совладаю со своими чувствами. Дело в том, что я встретил женщину, с которой хотел быть всю жизнь.

– Неужели? Речь идет о Тамаре Леонидовне?

– Да, – прохрипел в трубку Сидоренко.

Я улыбнулась, переглянувшись с Алиной. Оказывается, правду говорят, любви все возрасты покорны.

– Вам смешно? А мне стыдно. Перед Валечкой, женой, стыдно. Потому я и сбежал. Но далеко уйти не смог. От переживаний так сердце прихватило, что мне стало очень плохо. Я даже сознание потерял. Очнулся в палате. Вы не переживайте за меня. Страховой полис у меня с собой. Так что я пока ни копейки не потратил.

– Очень сожалею, что так получилось. – Чувствуя нашу общую с Алиной вину за то, как она разговаривала с Валентиной Петровной, я предложила: – Давайте я вашей жене позвоню?