Подумала о Лидии с Воуном, вообразила, как раскрывает собственные тайны и какое тогда наступает облегчение. Распался ли сегодня брак Лидии? Лежит ли она сейчас в постели с Воуном, свернувшись и прижавшись к нему, как никогда счастливая?

Больше всего Энни жалела о том, что творила за прошедший год, в другой своей жизни. Вспомнила, как двумя ложками растерла в порошок таблетку бенадрила и подмешала их в поильник с имбирным элем. Как соорудила из подушек загородку. Детей надо защищать. Они должны быть в безопасности. Она вспомнила, как бежала, испугавшись саму себя и того, что может натворить. Испугавшись настолько, что не могла сидеть сложа руки.

Вспомнила маяк. Сейчас, наверное, уже отлив.

Время уходить.

Энни встала с матраса, с трудом натянула дешевый свитер и мокрые джинсы. В комнате Френки никого не было, только лежали разбросанные по полу призрачными кучками детские вещи. Спустившись, Энни надела дождевик. И побежала. На улицу, в плотную тропическую духоту, какая в Мэне редкость. Ветер хлестал ее, заливая водой, а ночь, перед самым рассветом, была темна как никогда. Энни бежала, как не бегала уже давно, с самого колледжа, где играла в хоккей.

На пляже вода сошла настолько, что уже пахло серой, и обнажился перешеек, соединявший берег с маяком. Шлепая по приливным лужам, Энни побежала по песку и камням. Маяк впереди вздымался на сотню футов над землей.

Сторожка была сложена из толстого камня, в стенах имелись узкие окошки, сквозь которые не было хода стихиям. Энни дернула за дверь, но та разбухла от дождя и не поддалась. Тогда Энни обошла хижину по периметру в поисках другого хода. Дождь барабанил по лицу. Волосы хлестали по глазам. Энни заглянула в одно из окошек и даже в темноте разглядела ребенка. Тот сжался в испуганный комочек.

– Я пришла! – крикнула Энни.

Она поддела дверь плечом. Ударила в нее ногой. Потом еще. Дверь слегка поддалась, а с третьего раза и распахнулась.

Энни вбежала в темное помещение. Воздух тут был застоявшийся, а толстые стены глушили даже самые громкие звуки.

В темноте что-то шевельнулось. Захныкало. Энни бросилась навстречу, всплеснув руками.

Ребенок взвизгнул.

– Ну-ну-ну, все хорошо.

Энни опустилась рядом на пол и погладила его по лицу. Потрепала по голове, по густым волосам. По волосам Итана.

Прижала его к себе.

Мальчик положил голову ей на плечо и принялся посасывать большой палец. Энни медленно кружилась в непроницаемой темноте, в узком пространстве. Усадив ребенка поудобнее на руке, она вышла на улицу под дождь и ветер. Когда стихия вновь ее накрыла, она взвалила мальчика на плечо и побежала. Она все исправит, все-все-все. Сделает так, что все снова будет хорошо. Она станет героем.

Влажный песок расходился кругами и засасывал ноги. С трудом пробираясь вперед по песчаному перешейку, Энни услышала, как за ней кто-то идет. Развернулась.

Никого.

Осталось пятьдесят ярдов.

Тридцать.

Десять…

Она ухнула в илистую грязь, выпустив Итана. Мальчик отлетел вперед на несколько футов, и Энни поползла к нему. Рядом о камни разбилась волна. Энни уже видела очертания тропинки к особняку и – она готова была поклясться – проблески синих огней. Она уже почти успокоилась, подумала, что на смену дурному приходит хорошее и что может быть – хоть бы, хоть бы! – она нашла путь к искуплению.

Удар пришелся сзади. Энни сперва и не почувствовала его, только упала лицом вниз и врезалась подбородком в гранит. Ощутила привкус крови. Потом запястья и шея взорвались болью. Энни рванулась вперед на четвереньках, но тут ее схватили за волосы и рывком запрокинули голову.

– Итан! – закричала Энни, плюя кровью. – Беги!

– Так это была ты. Ты его украла!

Энни повернулась на бок. Приготовилась защищаться.

Сквозь тучи на горизонте забрезжил серый рассвет, и в его лучах она увидела Трея. Он навис над ней. Сверкнула сталь.

– Кто тебя подослал? Кто тебя нанял? Сколько тебе заплатили?

Энни схватила камень и ударила им наотмашь.

Вообразила, как возвращается назад во времени – на день, на неделю, на месяц, на год. Как исправляет все, все, о чем жалела, и смотрит в глаза своей правде. Вообразила, как снова называется Дафной. «Я Дафна, – скажет она. – Дафна Магуайр. Мама Кейт. Сестра Моргана. Лучшая подруга Эстер».

Вообразила, как возвращается домой.

Трей накинулся на нее. Ударил по голове. И все кругом почернело.

У Эстер было чувство, будто она не спала уже несколько дней. Они с Кейт встали в очередь на паром до острова Финистерре, а в голове у нее крутилась только одна мысль: брать с собой Кейт в Мэн – ошибка. Большая ошибка, после которой ничего уже не исправишь. Ну или, по меньшей мере, хороший родитель так точно не поступил бы. Эстер показала себя не лучшим опекуном.

В который раз.

Справедливости ради стоило сказать, что сперва Эстер и не думала брать Кейт с собой. Она вышла из дома, забралась в пикап и даже отъехала на два квартала, но потом все же вернулась. Даже тогда она еще полчаса сидела в машине, гудящей на холостых оборотах, и лишь потом прокралась в дом, завернула спящую племянницу в одеяло, набила экосумку игрушками и, уложив девочку на заднее сиденье салона, отправилась в Мэн. Выглядело это все как безумие в худшем его проявлении, однако знать об этом и сделать с этим что-нибудь, например принять трезвое, логичное решение – это две разные вещи. А еще Эстер поняла, что вчерашняя интервенция была вполне обоснованна.

Почти.

Ярко светило осеннее солнце, а в воздухе после урагана ощущалась не по сезону сильная влажность. Паром, которому полагалось отчалить в девять утра, стоял в бухте на приколе. Пришел и миновал полдень: неспокойное море нарушило стабильное расписание, хотя команда вроде как уже начала готовить судно к отправке.

На рассвете буря закончилась, и люди приходили в себя, оценивали ущерб. Эстер ехала всю ночь, слушала по дороге радио и билась затылком о подголовник, лишь бы не заснуть, однако масштаба разрушений не понимала, пока не увидела все своими глазами. Дома́ затопило. Ревели бензопилы. Даже здесь, в центре Бутбей-Харбор, группа людей распиливала древний вяз, рухнувший поперек улицы.

– Какая жалость, – заметил стоявший перед Эстер мужчина. – Таких деревьев, почитай, не осталось уже.

– У нас в Бостоне так, покапало да подуло немного, – сказала Эстер.

– Повезло, значит, вам. Только уже завтра тут и следа от бури не останется. Местные к ним привыкли. Мы тут все живучие.

Эстер взглянула на экран телефона. В который раз. Впрочем, не на сообщения от Моргана, поминутно всплывавшие на экране, и в которых он требовал сказать, где она, куда сбежала посреди ночи и где Кейт, а на сообщения прошлой ночи от неизвестного абонента. В первом говорилось: