Татьяна промолчала, отметив про себя, что Жданов, однако – самонадеянный тип, раз так уверен, что в их истории будет и «следующий раз». Между тем приготовления соседа к званому ужину свелись преимущественно к гастрономической части. Наведением порядка в квартире мужчина не озаботился: на диване в гостиной лежали кинокамеры, на журнальном столике была рассыпана гора дисков, в углу валялся огромный рюкзак. Над своим внешним видом сосед тоже не задумался, даже побриться не удосужился (кстати, шоколадный загар, в декабрьской Москве казавшийся чем-то невероятным, и густая борода придавали его наружности весьма экзотический вид).

Татьяна взглянула на Жданова внимательнее, чем в прошлые разы, чтобы составить мнение о его внешности, и нашла его не слишком привлекательным: невысокий, кряжистый, черты лица неправильные, слишком крупные, что ли, да еще эта дурацкая борода так ему не идет… Но вот глаза хороши: умные, живые, и голос приятный – низкий, хрипловатый, такой очень мужской.

В этот вечер грубиян Жданов вел себя как приличный человек – галантно наливал Татьяне вина, предлагал попробовать то или иное блюдо. «Интересно, он за мной ухаживает или таким своеобразным образом благодарит за опеку над котом?» – подумала Таня. В итоге она решила, что в этом случае речь идет о благодарности, потому что никаких особенных знаков внимания сосед не оказывал и уж тем более не приставал.

Собираясь к Жданову в гости, Татьяна побаивалась, что он заговорит с ней о кинематографе и о ролях Ольги Искры. Но опасения оказались напрасны, Жданов ни разу не спросил ее про кино, а в середине вечера признался, что думал, будто она весь ужин сведет к разговорам о кинематографе.

Татьяна растерялась:

– А почему вы так обо мне думали?

– Да уж больно ваша кинотусовка – специфическая среда, каждый зациклен исключительно на себе, – усмехнулся Жданов. – А вы, оказывается, другая. Умеете слушать…

– Разве это странно? – в свою очередь, удивилась Таня.

– Конечно, – серьезно заявил Жданов.

Впрочем, о кинематографе они все же поговорили. Татьяна спросила Жданова, почему он больше не снимает художественные фильмы. Сосед насупился, отговорился тем, что долго рассказывать. И Таня поняла, что невольно коснулась болезненной для него темы. Чтобы перевести разговор, она спросила, что за странные картины со снежинками висят у него в квартире. А вот эта тема Жданову явно понравилась – серые глаза на загорелом лице засияли, и он увлеченно принялся рассказывать о будущем фильме про кристаллографию, съемки которого начнутся в январе.

Жданов признался, что, готовясь к съемкам, он открыл для себя много нового.

– А вы знаете, Ольга, что вода обладает памятью и запоминает информацию из окружающей среды?! – с увлечением говорил он. – Представляете, вода, которой «давали послушать» классическую музыку и говорили «спасибо», при замораживании превращалась в красивую снежинку, а вода, при которой ругались, плохо кристаллизировалась, при ее замораживании получались лишь осколки!

Но самое сильное впечатление, по признанию Жданова, на него произвели фотографии снежинок, сделанные американцем Уилсоном Бентли.

– Когда я увидел фотографии Бентли, – Жданов махнул в сторону висящих на стене картин, – они показались мне настолько прекрасными, что я распечатал их в высоком разрешении и повесил на стены. Потому что, как говорил Бентли: каждая снежинка – чудо красоты! Да что рассказывать, когда можно показать! Хотите увидеть?

Татьяна не успела ничего ответить, а сосед метнулся в соседнюю комнату, потом вернулся с ноутбуком и подключил его к телевизору.

…В темной комнате расцветали снежинки невиданной красоты, и это было самое настоящее волшебство. Таня смотрела на экран как завороженная; где-то рядом звучал хрипловатый голос Жданова.

– Бентли говорил, что, разглядывая снежинки в микроскоп, он понял, что каждый кристалл совершенен и неповторим. Человеку стало жаль, что эту красоту никто не может оценить, ведь как только снежинка растает, она исчезнет навсегда. Бентли решил поделиться этой красотой с людьми и сорок с лишним лет фотографировал снежинки под микроскопом. Благодаря его работам было доказано, что в природе не существует двух абсолютно одинаковых снежинок. Любая из них – чудо!

Жданов был немножко волшебником, во всяком случае, в его пересказе даже сухие научные факты звучали как поэзия или сказка. Удивительно, за окнами густым, плотным потоком, соединяющим небо и землю, шел снег, а здесь, в комнате, на экране мерцали прекрасные, увеличенные снежинки – одна за другой, настоящий снежный парад.

Жданов сказал, что в своем фильме он обязательно упомянет Уилсона Бентли, посвятившего жизнь изучению кристаллов снега.

– Удивительная жизнь, удивительная смерть… – говорил он. – Уилсон умер от пневмонии, пройдя большое расстояние в метель, чтобы сфотографировать снежинки. Такая вот история… При этом в его родном городке многие считали Уилсона безумцем…

На слайде растаяла последняя снежинка, экран погас. Татьяна была благодарна Жданову за этот вечер и «снежные» рассказы.

– А хотите, я как-нибудь подарю вам дизайнерскую снежинку? – предложил сосед, включая свет в комнате. – Представляете, теперь снежинки стали выращивать в лабораторных условиях, и дизайнеры снежинок создают их на заказ?!

В этот вечер Татьяна поняла, что Жданов, оказывается, может быть не только хмурым и язвительным, словно бы обиженным на весь мир холодным циником, но и тонким, чутким, даже немного… лиричным. Ей хотелось сказать Андрею что-то теплое, проникновенное, но она так и не нашла подходящих слов. К тому же было уже поздно, девушка чувствовала, что ей пора уходить. Оставалось поблагодарить хозяина за гостеприимство и попросить совета насчет сценария Ковальчука. Татьяна рассказала Жданову о присланном ей сценарии: «Понимаете, Андрей, это очень талантливый сценарий! Его непременно нужно снять!»

Выслушав Татьяну, сосед хмыкнул:

– Талантливый, говорите? Ну, прекрасно, я рад, что не оскудела талантами русская земля, только я-то при чем?

Смутившись, Татьяна сказала, что обратилась к нему как к человеку, имеющему отношение к миру кино.

Жданов раздраженно замахал руками:

– Я давно не имею к этому миру никакого отношения! И потом вы же сама из этой тусовки, вот и обратитесь к своим друзьям!

Татьяна забормотала, что этот глубокий сценарий предназначен для авторского кино, потому-то и…

– Извините, но мне это совсем не интересно, – грубо прервал ее сосед.

Татьяна осеклась – на ее глазах, в одну минуту, Жданов снова превратился в грубого, холодного типа. Она сухо попрощалась с ним и ушла.

Таня и дома долго не могла успокоиться. «Какой все-таки у него тяжелый, несносный характер! Как это вообще может сочетаться в человеке: талант, способность подмечать что-то тонкое, поэтическое, быть чутким, интересным собеседником, и тут же эгоизм, грубость, цинизм?!»