Кейт кивнула, но в глубине души ей казалось, что они слишком уж рассредотачивают свои усилия. Это натолкнуло ее на мысль.

– Шелли сказала, что полиция допрашивала Дэвида по поводу смерти этого старика…

– Сидни Ньюитта.

– Затем с Дэвида сняли все обвинения, но может, он попадал в полицию не впервые? А может, у Гейба Кемпа и Джорджа Томассини тоже были проблемы с законом?

– Если так, то мы сможем узнать о них больше. Адреса и все такое, – поддержал Тристан.

– Я позвоню Алану Хексэму и узнаю, не поможет ли он нам, – сказала Кейт. Она познакомилась с Аланом Хексэмом, который работал окружным патологоанатомом, еще в Университете Эшдина. Алана пригласили провести лекцию на ее криминологическом курсе, кроме того, он подкидывал студентам нераскрытые преступления, над которыми они могли поработать. Он знал, что раньше Кейт работала в полиции, и когда узнал, что они с Тристаном создали детективное агентство, то обещал помочь чем сможет.

– А что насчет Ноя Хантли? Было бы неплохо узнать, чем именно он занимается, – сказал Тристан. – Да и поговорить с ним не помешало бы.

– Думаешь, он захочет с нами говорить?

– Со мной может и захочет. Может, я в его вкусе.

– Это все уже на какое-то сутенерство смахивает, – покачала головой Кейт. – Я бы предпочла, чтобы мы говорили с ним вместе. Пусть считает, что мы знаем только о Джоанне. Так мы застанем его врасплох, когда спорим о Дэвиде Ламбе, Джордже Томассини и коммуне.

Телефон Тристана тренькнул.

– К слову о проституции. Это Бишоп, – он бросил взгляд на экран. – Хочет встретиться завтра днем в «Старбаксе».

– Я сказала «сутенерство», а не «проституция».

– А что, твой вариант звучит лучше?

– Предложи ему кафе «Дверь на сцену». Это которое за «Корн-Эксчейндж», – посоветовала Кейт. – Там проще спокойно поговорить.

Тристан кивнул и принялся набирать текст. Вскоре они встали у светофора, и Кейт воспользовалась моментом: поставила машину на ручник и потянулась за своим телефоном, вспомнив, что так и не выключила беззвучный режим.

– Похоже, сегодня мы оба крайне популярны, – заметила она, прочитав пришедшее ей сообщение. – Школьная подруга Джоанны, Марни, только что мне написала. Хочет встретиться завтра днем.

Светофор мигнул зеленым, и Кейт пришлось отложить телефон в сторону и влиться в поток машин, движущийся к автомагистрали.

– Неплохо, – сказал Тристан. – Тогда встретимся с ними завтра и убьем двух зайцев одним выстрелом. Где она хочет встретиться?

– Предложила приехать к ней домой, район Мур-сайд. Это в Эксетере. Ее бывший муж должен будет забрать детей к себе.

– Бев же вроде тоже жила в Мур-сайде?

– Ага. Джоанна там выросла. Они с Марни были соседками. Будет интересно взглянуть на это место.

– Только будь поосторожней. Район там неспокойный. Хочешь, я с тобой съезжу?

– Нет. Встреться лучше с Бишопом, он может рассказать что-нибудь о Джеспере. Я приеду к Марни после ланча, так что будет еще светло.

– Я бы на твоем месте все равно захватил перцовый баллончик, – посоветовал Тристан. Кейт только вздохнула. Ее охватило внезапное уныние, да еще и дождь пошел сильнее, превратив шоссе в размытое серое пятно. В памяти всплыли дни, когда она еще работала в столичной полиции – обходила день за днем жилые кварталы южного Лондона, и везде ее встречали насилие, жестокость и отчаяние.

Грустно было даже думать о Джоанне Дункан. Если бы она осталась жива, то сейчас могла бы быть первоклассной журналисткой, живущей в Лондоне полной и счастливой жизнью. Джоанне почти удалось сбежать от своего прошлого.

Но только почти.

Ждать ночи пришлось долго: солнце садилось только в девять вечера. Весь гнев, который Том испытывал к Хайдену, бесследно испарился – ведь Хайдена, собственно, больше не существовало. Он стал всего лишь гниющей кучей мяса, от которой следовало избавиться.

Том погрузил его тело в багажник под покровом темноты и двинулся в направлении Дартмура. Дождь не прекращался весь день, но когда он съехал с автомагистрали, начался настоящий шторм. Струи воды ожесточенно били по лобовому стеклу, небо грохотало, то и дело сверкали вспышки молний, и Том чувствовал, как его «Ленд Ровер» дрожит под резкими порывами ветра.

В такой поздний час сельские дороги были пусты. Том проехал мимо парочки коттеджей, сияющих окнами из-за живых изгородей и густых зарослей деревьев, а затем несколько километров и вовсе не встретил ни одного здания. Дождь теперь лил так сильно, что дворники стали почти бесполезны, и он чуть не пропустил нужные ворота.

Том остановил машину и выключил фары. Теперь, когда его окружала густая темнота, он почувствовал себя гораздо спокойнее.

Шторм грохотал над ним, пока он бежал к воротам, низко пригнув голову. К счастью, на нем была плотная куртка из вощеного хлопка, а на ногах – высокие ботинки. Деревья скрипели и гнулись на ветру, хлопая над головой темными тенями. Том взглянул в небо, и горизонт осветила вспышка молнии, подсвечивая гнущиеся к земле высокие дубы.

Он поспешил обратно к машине, проехал за ворота и закрыл их за собой.

Ворота вели к верещатнику – весьма популярному месту для пеших прогулок. В ясный день он просматривался на многие километры вперед: вереск, расчерченный редкими деревьями. По центру проходила древняя, еще римская дорога, чьи камни давно поросли мхом и травой. Дорога, однако, была построена на совесть и хорошо сохранилась. По ней все еще часто ходили, и местами вытертая трава обнажала белые гранитные плиты.

Том неплохо все здесь изучил, и теперь он намеревался углубиться по римской дороге дальше в пустошь, не опасаясь, что машина забуксует в мягкой земле или увязнет в болотистой почве.

Он включил первую передачу, и машина медленно начала пробираться к дороге сквозь высокую траву. Молнии то и дело раскалывали чернильно-черное небо. Низкие раскаты грома сплетались в симфонию бури под аккомпанемент дождя, неистово барабанившего по крыше «Ленд Ровера».

Обычно Том нисколько не боялся этих пустошей, но сейчас, когда вокруг бушевала непогода, он впервые ощутил страх.

Он въехал под крону раскидистого дерева, и его ветви вдруг пришли в движение, согнулись и закачались, словно в попытке схватить. Но в следующий миг машина перестала подпрыгивать на ухабах, и Том почувствовал, как колеса выезжают на ровную поверхность: он добрался до римской дороги.

Впереди раздался громогласный, какой-то стонущий треск, и молния с грохотом ударила в огромный древний граб, которому, наверное, была уже не одна сотня лет. Его ствол был больше трех метров в обхвате, а могучие ветви широко раскинулись над дорогой. Вот граб низко склонился под ветром, затем выпрямился, и огромное дерево с шумом принялось заваливаться прямо на машину. Том ударил по тормозам, включил обратную передачу и едва-едва успел отъехать назад, как граб с грохотом и треском ломающихся ветвей рухнул на дорогу, корнями выдернув изрядный кусок земли.