Какие же основные черты Америки, отличные от Европы, хотели создать люди? Как описывал Кревекер, эти черты — это, во-первых, наличие свободы: «Человек здесь свободен так, как ему должно» (Кревекер Сент Джон де. Письма американского фермера. С. 558). Свобода американцев проявлялась в их самоуправлении: «…они сами владеют землей, которую возделывают; сами составляют правительство, которому подчиняются, и через посредство своих представителей сами создают себе законы». Другой чертой было равенство: «…Равенство, столь эфемерное во многих других местах, пустило здесь прочные корни»; «В Европе богатые возвышаются над бедными; у нас они приближены друг к другу».

«Трудолюбие, благополучие, себялюбие, неуживчивый нрав, интерес к политике, гордость свободного земледельца, веротерпимость — вот характеристические особенности жителей срединных провинций. Если мы продвинемся еще далее вглубь континента, то обнаружим там более новые поселения: здесь жители выказывают ровно те же самые сильные черты, но в более грубом обличье».

Следующая черта, о которой пишет Кревекер, — это толерантность: «Таким образом, в Америке смешиваются не только все нации, но и все церкви и секты; повсюду, от края и до края континента, незримо разносятся семена религиозного безразличия, которое в настоящее время являет собою одну из ярчайших особенностей американцев». Наконец, еще одна важная черта, которую отмечал Кревекер, — неограниченные возможности применения людьми, ступившими на американский берег, своих талантов, раскрытия своих способностей, реализации своего потенциала. Молодая Америка предстает — в отличие от старой Европы — как страна равных и неограниченных возможностей, обеспечивающих успех для каждого, кто готов трудиться не покладая рук. Америка в изображении Кревекера сильно напоминает утопии прошлого, отражённые в произведениях Ямбула, Мора, Кампанеллы. Эта утопия отличалась от предыдущих, поскольку она описывала пусть в утопической форме, но реальную страну, а не вымышленную, как в произведениях утопистов, а также отражала реальные чаяния народа, прибывающего в Америку. «…В Америке праздный находит занятие, бесполезный приносит пользу, бедный делается богатым». Кревекер уточняет: «Богатством я называю не золото и серебро, коих металлов мы имеем немного, а богатство более драгоценное — земли, расчищенные под пашню, скот, хорошие дома, хорошее платье и прибыток детей, которые насладятся оным». Освоение Америки было очень близко по духу освоению Сибири и проходило в то же время — в XVII веке, однако, несомненно, американский строй был более прогрессивным в то время, и если в XVIII веке свободные крестьяне на Урале попали в крепостную зависимость на заводах, то Америка продолжала развиваться. Однако, чтобы отступить от такой утопичной и радужной картины мира, можно сразу говорить и о рабстве, и об истреблении индейцев в это время, то есть утопий нигде в реальности не бывает и всё имеет какую-то обратную сторону.

XIX век способствовал бурному росту капитализма в Америке и имел ряд положительных черт, это и отмена рабства, промышленная революция, рост народонаселения. Вместе с тем площади свободных земель сокращаются, и это усиливает социальное расслоение общества, что ставит под вопрос основные положения американской мечты. Дальнейшее развитие американской демократии отображено в книге Алексиса де Токвиля «Демократия в Америке». Подлинным политическим властелином джексоновской Америки, по заключению Токвиля, был народ, а не элита. Родившись в бедной семье, идя вверх по социальной лестнице, Эндрю Джексон стал президентом. Назначение Эндрю Джексона говорило, что каждый мальчишка может стать президентом Соединённых Штатов, как писал потом Джеймс Труслоу Адамс. Второй положительный фактор — это было социально-утопическое экспериментирование. Оно началось с конца XVII века, но получило расцвет в 20–40-е годы XIX в. Сторонники Роберта Оуэна, Шарля Фурье, Этьена Кабе и других европейских социалистов-утопистов ставили в Америке свои социальные опыты. Оуэн писал: «…новый мир, люди которого оставили далеко позади, как только пересекли океан, многие из худших черт старого мира. Это был мир без королей и аристократов, мир гражданской и религиозной свободы, мир, который — по крайней мере, на расстоянии и при условии, если закрыть глаза на такое зло, как рабство, — казалось, обеспечивал некоторое подобие равенства возможностей для всех, кто вступал в его пределы. И революция, свершившаяся в нем менее полувека назад, привела к осуществлению первой и все еще единственной полной политической демократии на земле» (Robert Owen in the United States. Ed by Johnson. Forev. by A. L. Morton, 1970. P. IX, X).

Однако капиталистические реалии XIX в. привели к распаду общин, в которых жили пилигримы, прибывшие в Америку. И американская мечта стала индивидуалистической, соответствующей экономическому строю. Синонимом счастья становится индивидуальный успех, а мерилом успеха — деньги. Для продвижения вперёд требуется активная деятельность.

Термин американской мечты появился в 1931 году в книге Джеймса Труслоу Адамса «Американский эпос» как «мечты о лучшей… более счастливой жизни для всех граждан, какое бы положение они ни занимали…». Счастливая жизнь остаётся главным приоритетом, но также ставится задачей материальный достаток, богатство. Американская мечта — это «мечта о лучшей, более богатой» жизни для всех и каждого. «Это не просто мечта об автомобиле и высокой зарплате… Это не просто мечта о материальном достатке, хотя последний, несомненно, значил многое. Это нечто гораздо большее».

Американская мечта — по Адамсу, это мечта о новом «социальном порядке», какого никогда не знала Европа, но какой можно было создать в Америке. Это порядок, «при котором каждый мужчина и каждая женщина смогут подняться до таких высот, которых они только способны достичь благодаря своим внутренним качествам, а другие признают их такими, каковы они есть, независимо от случайных обстоятельств их рождения или положения». Это порядок, при котором «жизнь каждого человека будет лучше, богаче и полнее» и «перед каждым открываются возможности, соответствующие его способностям или достижениям». Надо сказать, что Адамс это писал, когда Советский Союз уже существовал, и Адамс явно противопоставлял представления о счастье и движении вперёд некой социальной общности, представлениям индивидуалистическим.

Основное, что обещает американская мечта, — это индивидуальная свобода, это мечта о лучшей жизни для отдельного человека, а в силу этого — лучшей жизни для нации. Вильям Хадсон пишет: «Америка, рисуемая американской мечтой, — это место, где не существует системы социальной стратификации, преграждающей путь к индивидуальному успеху».

Внешней проекцией американской мечты является представление об «американской исключительности»: политический строй в США — самый совершенный, идеалы — самые гуманные, цели — самые благородные.

Представления об «американской исключительности», «явном предначертании», «американском веке» сливаются воедино в русле американского мессианизма. Мессианизм характерен и русской идее, однако американский мессианизм отличается от русского, последний не стремится извлечь материальную выгоду, или, по крайней мере, это не является одной из целей. Конфликт на Украине: американцы, которые дают комментарии о нём, говорят только о том, что Россия хочет