– Фемера! Давай!

Тяжелый удар, как будто тело упало на землю. И короткий крик:

– Трент!

Брофи ухватился за веревку и подтянулся, но она вдруг ослабла, собственный сжатый кулак ударил его в грудь, и он полетел вниз. Инерция увлекла Брофи к краю, только в последний момент ему все же удалось удержаться. Канат упал рядом.

Брофи скрипнул зубами и, обмотав веревку вокруг пояса, полез на вершину. «Кровь сирены» еще пульсировала в венах, и руки дрожали.

– Трент! Фемера?

Ответа не было.

Отчаянно цепляясь за выступы, он полз и полз, пока не добрался до болтающегося конца обрезанной веревки. Дальше пошло быстрее.

Трент только-только поднялся и теперь завязывал шнурки на бриджах. Фемера отползала от него, одергивая юбки.

– Эй, красавчик! – крикнул Трент. – А такое видел?

Он разбежался и прыгнул вниз.

– Трент! – завопил Брофи, бросаясь к краю. Снизу донесся едва слышный всплеск.

– Трент! – Брофи наклонился, вглядываясь в темноту, но ничего не увидел.

– Я же говорил, что поимел ее! – крикнул снизу Трент. Смех его раскатился над водой и растаял в ночи.

Брофи повернулся. Фемера успела встать. Красивые голубые юбки перепачкались, на голени темнела свежая царапина.

Брофи бросил на землю веревку и, подойдя к девушке, положил руку ей на плечо. Она повернулась к нему, но глаз не подняла. На щеках застыли слезы. На нижней губе краснела капелька крови.

– Ты как? – спросил он. – В порядке?

– Конечно. – Из-за разбитой губы голос ее прозвучал немного незнакомо. – Разве не видно?

– Он…

Она посмотрела на него с нескрываемым презрением.

– Ты сам знаешь, что он сделал.

Губы у девушки дрожали, но в глазах бушевала ярость. По щеке скатилась еще одна слезинка. Она подошла к веревке и начала связывать два конца.

– Не иди за мной. Если пойдешь, я всем скажу, что это сделал ты. Всем! – Девушка снова расплакалась.

– Хотя бы позволь проводить тебя до дому. Я должен убедиться, что с тобой все в порядке, – пробормотал он.

– Ты немножко опоздал, Брофи, – бросила она и присела, чтобы сползти с обрыва.

Он хватил ртом воздуха, потряс головой и отошел к другой стороне Шпиля. Тошнотворный комок подкатился к горлу. Его вырвало. Когда Брофи вернулся к канату, Фемеры уже не было.

Брофи чувствовал себя вором, затаившись в тени напротив мастерской Гарма. Крепкие двойные двери кузницы были закрыты. В окнах жилой половины наверху еще горел свет, но ни видеть, ни слышать, что там происходит, Брофи не мог.

Он не спал уже второй день кряду, устал и чувствовал себя преотвратительно. Сырая, пропахшая блевотиной одежда прилипала к телу. Но и вернуться домой после всего случившегося он не мог. Хотя девушка и попросила не провожать ее, Брофи все же последовал за Фемерой с неясной надеждой, что проблема как-то решится, что дело еще можно поправить.

Дочь кузнеца скрылась за дверью более часа назад, но Брофи не уходил, рассчитывая, что Фемера, может быть, подойдет к окну и тогда он привлечет ее внимание. Он хотел немногого: извиниться и заверить, что готов помочь всем, чем только можно.

В конце концов, девушка действительно подошла к выходящему на улицу окну, но только для того, чтобы задернуть плотно шторы. Стиснув зубы, Брофи выступил из тени, пересек улицу и остановился под окном. Он хотел позвать Фемеру, но не желал устраивать сцену. Подождав немного, Брофи подобрал камешек и бросил в окно. Что сказать, какие найти слова утешения, он не знал, однако уйти просто так не мог.

Ставни распахнулись.

– Ты! – крикнул кузнец.

Гарм отличался скверным характером, легко впадал в гнев, имел короткую, толстую шею и мощные плечи. Узловатые, напоминающие крючья руки были толще свиного окорока. Черная растрепанная борода походила на колючий куст. Глаза горели так, что могли, казалось, испепелить взглядом.

Брофи отступил на пару шагов. Разговор с отцом девушки в его планы не входил.

Гарм зарычал, перебросил ногу через подоконник и спрыгнул на улицу. Ноги его при приземлении не выдержали веса тела, и громадная туша рухнула на камни. Брофи, никак не ожидавший такого развития события, стоял как вкопанный. Кузнец поднялся и, прихрамывая, двинулся к юноше, который попятился, совершив тем самым непоправимую ошибку: улочка оказалась тупиковой.

Гарм осклабился, обнажив в свете луны кривые зубы. Большая часть лица оставалась скрытой кустистой черной бородой и растрепанными волосами.

– Она ведь еще маленькая девочка! – проревел кузнец, потрясая кулаками-кувалдами.

– Извините. Я лишь пришел сказать, что сожалею…

– Молчи!

Брофи сделал шаг влево и метнулся вправо, рассчитывая проскочить мимо неуклюжего верзилы.

Но Гарм отреагировал быстрее, чем можно было ожидать, и с ревом сместился влево, блокировав путь. Брофи отлетел к стене, ударился головой о камень и рухнул на землю. Кузнец наклонился, схватил его за грудки одной рукой и без видимых усилий вернул в вертикальное положение.

– Она моя дочь!

Он швырнул Брофи на другую стену.

– Моя девочка!

Ребра горели от боли, легкие разрывались, а Гарм и не думал останавливаться.

– Пришел получить еще? Мало тебе, что сломал ей жизнь?

– Это… не… я… – прохрипел Брофи. Кузнец размахнулся.

Брофи спас инстинкт. В отсутствие возможности для маневра он резко наклонил голову и встретил кулак лбом, как его и учили. Гарм взвыл от боли. Брофи выбросил ногу, целя противнику в колено.

Кузнец пошатнулся, тиски немного разжались, и Брофи обеими руками схватил его за большой палец и с силой повернул. Гарм разжал пальцы.

Брофи упал на четвереньки и прокатился несколько ярдов. Кузнец снова набросился на него, но споткнулся о выставленную ногу и грохнулся на мостовую.

– Вы только скажите ей, что я сожалею! – крикнул Брофи.

Даже поверженный, Гарм не сдавался. Поднявшись на колено, кузнец ухватился за булыжник, поднатужился, вырвал камень из земли и поднял над головой.

– Папа, нет! – крикнула Фемера от двери мастерской.

– Вернись в дом, Мера!

Она подбежала к отцу и вцепилась в камень.

– Не надо, папа, не надо! Это не он. Там был другой.

– Один делал, другой смотрел? Это не оправдание. – Комья мышц проступили под кожей, напряглись, и камень полетел в цель.