финансиста дома Агиларов мейстера Вандерхайнера.

− И что странного в этом? Вроде бы это тоже разумно: один представитель семьи, а другой — специалист по финансам, − Морис приподнял левую бровь, будто недоумевая.

− С первого взгляда да, − ответил Виго, − ничего странного нет, но мы ещё не дошли до главного. Так вот, аудит длился две недели. При проверке платежей по банковским сейфам клиентов выяснилось, что есть несколько сейфовых ячеек, за которые не платилось много лет. Это, конечно, нарушение правил, но если у клиента при этом в банке есть счёт, то на это обычно закрывают глаза. Владельцам ячеек отправили уведомления, но найти их не удалось. А по уставу, если не удалось найти владельца, банк создаёт комиссию, в её присутствии ячейку вскрывают, и всё ценное, что в ней нашлось, продают, а деньги, после вычета стоимости аренды ячейки, кладут на специальный счёт. Банк доверительно управляет этими деньгами, получает с них прибыль и забирает себе комиссию за это. Если в течение двадцати лет найдётся хозяин или наследник проданных ценностей, то банк обязуется вернуть основную сумму и доход, за вычетом своей доли прибыли от операций. А если владелец или его наследники не найдутся, то деньги переходят в собственность банка.

− И это тоже разумно. Гм, но я уже чую тут подвох, − усмехнулся Морис. — Так что такого там нашлось в этих ячейках?

− Ты правильно чуешь, но обо всём по порядку, − Виго ещё понизил голос. — На три ячейки владельцев найти так и не смогли, и их вскрыл мейстер Фуэнтес в присутствии комиссии, в которую входили, в том числе, мой отец и герцог Дельгадо. В одной были письма и немного украшений какой-то дамы, умершей в Старом Свете, а вот две других были записаны на человека по имени Стефан Агриоль.

− И кто это? — спросил Морис, прищурившись. — Тебе он знаком?

— Я не знаю, кто этот Агриоль, и мейстер Сальвадор тоже не знает. Всеми делами сейфовых комнат занимался лично покойный Фуэнтес, и мейстер Сальвадор не знает подробностей, тем более арендован сейф был двенадцать лет назад. Но, если подумать, Агриоль — каджунская фамилия, − принялся рассуждать Виго, − можно поискать записи в архиве или поспрашивать у родственников мой матери, благо, они ещё живут где-то на Руж Аньес и могут знать, кто это такие. Каджуны помнят каждую семью, переселившуюся сюда с севера после Трехдневной битвы.

− Да чёрт с ним, с Агриолем! Так что было в ячейке? — нетерпеливо спросил Морис.

− А, да, в ячейке нашлась шкатулка, в которой было несколько украшений и золотая статуэтка, оказавшаяся футляром для невиданной красоты бриллианта. Угадай, какого?

− Это и было Сердце Ангела?! — воскликнул Морис, хлопнул рукой по перилам, и тут же перешёл на шёпот. — Так вот, откуда оно взялось!

− Да. Именно так. Всё, найденное в ячейке, включили в опись, под которой, кстати, подписался дон Диего — он был в этой комиссии.

− Так-так… − Морис нахмурил лоб, сунул руки в карманы и, посмотрев на Виго, подытожил: − Выходит, дон Диего соврал, когда сказал, что не знает, откуда этот бриллиант?

− Выходит, соврал, − кивнул Виго. − И не просто соврал. Я своими глазами видел его подпись под этой описью. Сальвадор мне её показал.

− Любопытно… Хм… И зачем он соврал? Ведь ты рано или поздно узнал бы об этом всё равно.

− К этому вопросу мы ещё вернёмся, потому что есть ещё кое-что, − продолжил Виго свой рассказ. — В другой ячейке этого Агриоля нашлись какие-то бумаги, их содержимого Сальвадор не знает, в описи они фигурируют как «Дневник». Но именно из этих бумаг стало известно об этом бриллианте и его свойствах. Что это камень бессмертия. И поскольку ценность найденного в ячейке была очень велика, то по уставу банка для продажи объявили анонимный аукцион. Весть разлетелась мгновенно. И участники аукциона, а ими сразу же оказались все гранды, включая самого Дельгадо и моего отца, написали предложенные ими суммы на чеках и вложили их в специальные конверты, так, чтобы никто не знал предложений друг друга. А затем, в присутствии всех участников, конверты вскрыли. И оказалось, что сумма, предложенная моим отцом, была самой высокой. Просто неприлично высокой, но всего на пять эскудо больше той, что предложил герцог Беласко. Главного казначея от этой новости чуть удар не хватил и он всё бормотал, что это подстроено. И подпись дона Диего, как члена комиссии, стоит под итогами этого аукциона. Бумаги, кстати, и всё остальное, что там было, тоже перешло к отцу. И отец в тот же день выплатил все деньги, чтобы забрать свою покупку.

− Значит, дон Диего знал о том, откуда взялся этот камень, знал участников аукциона, знал о бумагах, и, скорее всего, их читал, и ломал тут перед тобой комедию?

− Всё верно, − согласился Виго, − Дон Диего не только знал, он ещё и участвовал в этом аукционе как покупатель! Но, естественно, проиграл. Он ведёт свою игру и охотится за этим камнем наравне со всеми остальными. Я в этом почти уверен. И теперь я почти уверен, что это с его благословения донна Виолетта подливает в микстуры отца отраву. Как тебе такой мотив?

− Так-так… Но с донной Виолеттой не всё так просто, пока не ясен мотив. А ром и «дыхание дьявола»? — спросил Морис. — Полагаешь, тоже дело рук дона Диего?

− Не торопись с выводами, − усмехнулся Виго, − я не рассказал тебе ещё кое-что.

− А есть что-то ещё?! — удивился Морис.

− Да, есть. Сегодня просто день откровений! Нам следовало посетить этот банк намного раньше! — воскликнул Виго и снова понизил голос: − А главное, в том кабинете я, кажется, понял, почему герцог Дельгадо и мой отец так сильно ненавидят друг друга. Ответ был у меня прямо перед глазами. Попробуй угадать, почему?

— Даже затрудняюсь в предположениях, − развёл руками Морис. — Кабинет был совершенно обычный. Мебель, книги, картины…

− Картины, Морис, − снова усмехнулся Виго, но в этот раз как-то грустно. − Это были картины моей матери. Целая стена. И как думаешь, они могли туда попасть?

− Э-э-э… Вон как! — усмехнулся Морис. — Ну, знаешь… Не хочу строить провокационных предположений… дабы не словить удар шпагой, но может, всё проще, чем ты думаешь? Может, их принёс твой отец после покупки доли в банке? Так сказать, решил украсить интерьер…

−