Вначале был звонок от Туркова… Виктора. Нет, по тому, как он говорил – глотая звуки, замолкая и сразу срываясь почти на крик, сразу понятно было, что мужик выпил. Но, как известно, что у трезвого на уме… Очень неожиданно получилось, слишком быстро и сильно. Я растерялась. И рассердилась тоже – не ему указывать, как мне жить и где. Тем более, что это я сама выбралась из клоповника, как он назвал нашу с Ильей квартиру. Без его помощи точно. Я отослала его трезветь, а сама… я будто с ума тогда сошла, хорошо хоть помешательство это было коротким, всего на одну ночь.

Уснуть никак не получалось, я пробовала и «ночной» чай, и валерьянку – все мимо. Промучившись до утра, стала засыпать только тогда, когда жалюзи уже слегка просвечивали. И проснулась резко, как от толчка… так бывает, когда совесть нечиста или неприятности никуда не делись. Только сон ушел, а они опять тут, как тут. Проснулась в общем с поганым чувством… смотрела в потолок мутным взглядом и пыталась вспомнить что со мной – болезнь, обморок? Вспомнила...

Первый раз в жизни мне признались в любви. Первый и единственный. И так бездарно… по пьяни, просто в момент настроения похоже. Если вечером я еще сомневалась, вспоминая все наши встречи, анализировала, как дура, его и свое поведение в том темном углу… И потом, когда они искали Илью. Что-то находила, что-то придумала. Хотелось мне, чтобы его слова были правдой? Может и хотелось, хотя нужно не было. Я отлично понимала, что самооценка у меня сильно занижена. Мне об этом даже совсем еще девочка Полинка не раз говорила.

Они с Юриной женой даже «взялись за меня», оттащив к хорошему парикмахеру, помогли грамотно поменять гардероб, но… по факту, какое-никакое внимание мне оказывал только Алексей, но и оно было дружеским. Так что, услышь я настоящее искреннее признание глаза в глаза, в соответственном антураже… Да мне цветов никогда не дарили!

Если бы Илья стал вдруг таскать их мне и признаваться в чувствах, я бы, наверное, скорую ему вызвала. Мы с первого класса были вместе, знали друг друга, как облупленных, думали одинаково… Я не знаю – что у нас было, любовь ли, или что-то еще? Но что это была предопределенность – точно. Мы были одним целым, склеенным из двух совершенно разных половинок, и могли быть только вместе. Других вариантов не представляли ни он, ни я.

Но признайся мне сейчас в любви кто-то и осознанно… так, чтобы я поверила, и то я не кинулась бы на шею – у меня Вовка. Зато знала бы, что не хуже других и способна что-то там вызывать. Стала бы увереннее и спокойнее, наверное. Так нет же! Смешно – впервые услышала заветные слова вот так… от мужчины, который плохо осознавал, что говорит и делает.

Обидно было и неприятно. И его последующие звонки (с извинениями, понятно) я просто сбрасывала, а потом они сами прекратились.

Это был ноябрь, а в феврале к нам с Вовкой в очередной раз пришел Алексей. Вручил сыну, который уже уверенно ходил, очередную игрушку, мне – упаковку пирожных к чаю, прошел на кухню, сел там...

- Я женюсь, Сашенька, - блеснули болью его глаза, - выслушай меня, а?

- Ты выпил, - как-то сразу поняла я.

- А как иначе? – послушно согласился он, - набирался храбрости. Слушай! Ты же мужа своего ждешь… Ждешь? Не отвечай… даже если так не думаешь, так оно и есть. Это заметно… и правильно. А я… когда мама Динки попала под машину, дочке был год всего. Меньше Вовы, кроха совсем. И я няню взял… ей, а по факту оказалось, что и себе. Это было удобно, Саша… а еще она неплохая женщина. Но я все шесть лет платил ей за работу – по договору, а она фактически жила у нас, спала со мной, когда я вырывался увидеть дочку. Могла… я не знаю – специально забеременеть и я бы, конечно, женился. Но она не стала… я не знаю сколько бы еще это тянулось, но в этот раз я мог и не вернуться… из командировки. Знак это мне такой? Чтобы я задумался? Если что со мной – Динку заберут в детдом, а она любит Аллу, давно знает ее. И Алла относится к ней, как к дочке.

Он сжал и разжал кулаки, которые положил на стол, потом потер лицо и заглянул мне в глаза.

- Позову я тебя замуж, и ты не пойдешь, так же? Потому что Илья твой – без вести… и неважно, что… Я хорошо тебя понимаю, вот что плохо. У меня минимум десять лет контракта еще, а это… никаких гарантий, что останусь жив. И что? Даже если бы я бросил все силы на то, чтобы добиться тебя. Ты сразу мне понравилась, только увидел – та самая, которую хочется оберегать и защищать. Ты мой типаж – сто процентов, Саша, а лучше сказать - мечта моя. Но я права не имею, вот в чем фишка. Только подставлю тебя, навешаю лишнего… слишком сложно все. Динка, она…

- Я поняла все, Леша, - встала я делать нам чай, - не переживай так. Я тебя тоже понимаю.

- Да ни хрена ты!.. Прости, Сашенька, но не понимаешь ты ничего, потому и безразлична. Любила бы ты меня – имело бы смысл, а так… Свои проблемы я решу сам. Больше не буду приходить – простите. Ты и Вовка тоже. Переболею. Я запросил перевод с полигона. Буду чаще бывать дома, попробую строить семью. Извини, что вывалил вот так… не обижайся, пожалуйста. Буду узнавать о вас через третьих лиц… просто чтобы быть спокойным… пока попустит. Прости еще раз. Пошел я. Все! – встал, прошел в прихожую, обулся… посмотрел на меня и даже сделал движение такое… Показалось – поцелует. Но нет… ушел.

Мы закончили тогда проект и готовили документацию по передаче авторского права. Еще когда летом я подавала заявку на сайт ФСО – просилась сюда на работу, я уже зафиксировала авторство через цифровое депонирование. Это быстрее и проще, чем через Роспатент