– «Центр», «Центр», я «Коробочка». Завал естественный. Сейчас гусеницами разгребу и двинем дальше.

«Семьдесятдвойка» двинулась к завалу, под гусеницами заскрежетали камни. Пять минут понадобилось танку, чтобы сгрести основную массу камней к обочине. Колонна двинулась дальше. До места добрались без каких-либо приключений.

3

К самому кишлаку Райхон-тепе, расположившемуся на склоне горы, техника подняться не могла, слишком уж была узка дорога и крут склон, по которому она тянулась. Оставив технику под охраной взвода во главе с лейтенантом, майор Листовой, отправив вперёд дозорных, вместе с взводом Кагирдзянова, соблюдая предельную осторожность, двинулся вверх. Частота, на которой работал спецназ, была не известна майору, ему только передали слова пароля, которым нужно было обменяться со спецназовцами при встрече. Дорога к кишлаку заняла более получаса, и, когда впереди замаячил глинобитный дувал, головной дозор был остановлен окликом:

– Стой! Куда прём, славяне.

Дозорные, замерев на месте, стали лихорадочно оглядываться вокруг, пытаясь угадать, откуда была слышна речь. Но ландшафт местности вокруг был пустынен и скучен. Поняв тщетность своих попыток обнаружить кого-либо, старший дозора произнес в пустоту:

– Мы прибыли людей забрать. Армейский конвой.

– А слово заветное знаешь? – донеслось из пустоты.

– Я не знаю. Майор знает.

– Зови, – донеслось опять из пустоты.

Старший дозора приник к рации:

– «Батыр», «Батыр», я «Борода». Приём! («Батыр» это позывной Рустема, «Борода» – позывной головного дозора.)

– «Борода», я «Батыр». Приём.

– «Батыр», встретил соседей. Просят майора с «заветными словами».

– Принял, «Борода».

Рустем повернулся к майору и выжидательно посмотрел на него. Майор вздохнул, затем снял кепку, вытер ею пот с лица и, обернувшись к сопровождающим его «десантникам», сказал:

– Пошли, мужики. Ваш выход.

Кагирдзянов наблюдал, как они втроём подошли к замершему на месте головному дозору. И как через некоторое время буквально из ниоткуда, метрах в пяти от дозора, появилась фигура человека, вооруженного автоматом, как от группы отделился один из десантников, который, подойдя к человеку, поприветствовал его рукопожатием. И вот только теперь старшина понял, что сопровождающие майора «десантники» были офицерами спецназа ГРУ, которые поехали с ними специально, чтобы своим личным присутствием подтвердить подлинность прибывшего конвоя. Очевидно, это было связанно с тем, что недавно в горах появились невесть откуда взявшиеся банды, состоящие из лиц славянской наружности. Которые рядились в форму российских солдат и офицеров, совершая бесчинства среди местного населения, подрывая авторитет Российской армии.

Рация прохрипела:

– «Батыр», можно двигать к кишлаку. Спецы говорят, что в округе «чисто».

– Хорошо, если «чисто». Пошли, мужики, – сказал Рустем, выдвигаясь в сторону головного дозора.

Пройдя шагов пятьдесят, он обернулся, чтобы проверить, поняли ли его приказ солдаты, и опешил. Метрах в десяти от того места, где он только что был, стоял человек с пулемётом в руках, который внимательно осматривал проходящих мимо бойцов, которые, как видно, его не замечали.

«Классно спецназ работает, – восхищённо подумал старшина. – Мы его не видели, а сами перед ним как на ладони. Он бы нас за минуту всех из пулемёта положил», – и заметив, что спецназовец смотрит в его сторону, приветственно поднял руку.

Тот ответил кивком головы. Затем пригнулся и… исчез.

На окраине кишлака мотострелков встретили три вооруженных автоматами военных без знаков различия, одетые в лёгкие песчаного цвета спецназовские костюмы. Разгрузочные жилеты были тоже под стать костюмам, так что при умелом использовании особенностей местности такого человека можно не заметить, стоя от него в трёх шагах. Стоявший по центру разведчик, сделав полушаг навстречу майору Листовому, протянул для рукопожатия руку:

– Минин. Командир группы.

– Майор Листовой. А звание какое? – ответил майор, пожимая протянутую руку.

– Это необязательно, – ответил командир, улыбнувшись, и продолжил: – Вовремя прибыли, ребята. А то по моим данным к завтрашнему рассвету «духи» уже были бы здесь. Против 150 человек я бы пару часов продержался…

– А потом? – спросил майор и тоже улыбнулся.

В ответ Минин с таким выражением посмотрел в глаза майору, что тот, стушевавшись, покраснел и отвел глаза в сторону.

– Ну, ты ладно, чего так сразу-то, – смущённо забормотал майор, – я же пошутил.

– Проехали, – жёстко ответил Минин и, повернувшись, пошёл по улице кишлака, продолжая говорить на ходу. Все двинулись за ним следом.

– Значит, так. Людей 142 человека. Из них 32 ребёнка, разных возрастов, 30 стариков и 80 женщин. Прожили здесь около месяца. Ели всё, что только можно есть. Воды в брошенном колодце за сутки набирается около трёх ведер, и то мутная и вонючая. Процеживали через тряпки, кипятили и так пили. Но всё равно не помогло, все маются животами, пятеро совсем тяжёлые, из них один ребёнок. У нас, что из еды и лекарств было, мы отдали. С вами доктор есть? – Минин повернул голову к майору.

– Есть, медсестра, – ответил майор и поискал глазами Рустема.

– Да, – ответил Рустем, понимая молчаливый вопрос майора, – она в хвосте колонны.

Спецназовец продолжил:

– Их послушать, волосы дыбом встают. Рассказывают, что в одном селение ваххабиты и их местные помощники согнали на центральную площадь всех мужиков не коренной национальности и как баранов зарезали. А потом у мёртвых вырезали гениталии и в вёдра сложили. Два ведра набралось. В другом кишлаке головы резали и в футбол ими играли, в третьем головы на колья насаживали. Как в средневековье, короче. Вот люди от ужаса и побежали в разные стороны. Так что здесь и узбеки есть, и киргизы, и корейцы, и русские, даже немцы. Как у Ноя, «каждой твари по паре».

– А у нас на границе «духи» наряд захватили, – вклинился в разговор Рустем, – так мы потом их по горам частями собирали.

Минин внимательно посмотрел на Рустема.

– Где служил, старшина?

– В Термезе, пограничником.

– Понятно. Значит, провожал и встречал ребят «из-за речки».

– Получается, что так.

– Мне там тоже пришлось побывать. Только солдатом. А сейчас почему в пехоте? «Зелёные» вроде как своих обратно с удовольствием берут.

– Да вот так получилось, – смущённо произнес Рустем.

– А-а-а. Тогда ладно.

И тут они, завернув за угол глинобитного, полуразваленного дома, вышли к центру кишлака.

На небольшом пятачке, примерно двадцать на тридцать метров, пред ними предстал временный лагерь беженцев. Всюду валялись какие-то узлы, тряпки, куски деревьев, досок, просто мусора. Между этими кучами хлама бродили, лежали, сидели изнеможённые женщины, дети, старики. В центре площадки закопчённый круг костра, над которым на импровизированных треногах висели чёрные от сажи кастрюли, чайники и даже один солдатский котелок. Воздух здесь, несмотря на открытое пространство, был густым и смрадным. Воняло нечистотами, протухшей едой и немытым человеческим телом. Мотострелки как вкопанные встали на месте, наблюдая за этим местом полного хаоса, грязи и какого-то обречённого отчаяния. Рустем смотрел на это всё, и по его спине волнами шёл озноб.