– Ну что, впечатлило, – прервал наступившее неожиданное молчание Минин.

– Охренеть, – только что и смог произнести майор. – Я много видал, но такого…

– Вот там, – Минин протянул руку, указывая на ближайший полуразрушенный дом, – есть такая Надежда Ивановна. Она вроде как старшая здесь. По крайней мере, её слушают. Тебе туда, майор, она поможет всех организовать. И надо бы носилки какие-нибудь соорудить, тяжёлых нести. Кстати, в том же доме и больные. Всё. Что нужно сказал и показал… Тогда я пошёл.

– Куда?

– Как куда, майор, к своим. У меня своя задача, у тебя своя. Мне еще «гостей» встречать, посчитать, «отминусовать» сколько получится. Или ты думаешь, что после всего увиденного и услышанного я всё это просто так оставлю?! Так что «пост сдал – пост принял». И кстати, пока вы здесь, мы вас прикроем. Удачи, – и Минин, повернувшись, скрылся со своими бойцами в извилистых улочках пустынного кишлака.

Майор Листовой скомандовал:

– Медсестра со мной. Старшина, сооруди с бойцами носилки. Остальным помочь населению собраться. Разрешайте брать с собой только самое необходимое, и самое главное, чтобы документы не забыли, – и немного помедлив, добавил: – У кого они есть, конечно.

Майор с десантниками и медсестрой пошли в сторону указанного дома. А люди, до этого времени бродившие по площади, все как один устремились к солдатам.

– Милые наши, родненькие! Наконец-то! Дождались!!! – раздались радостные всхлипы со всех сторон.

Рустема кто-то дёрнул за рукав. Он обернулся. Перед ним стоял худой и бледный мальчишка в разодранной рубашонке и протёртых до дыр брючках. Его большие синие глаза, как показалось Рустему, занимали пол-лица. Он протягивал к нему свои грязные, все в ссадинах и цапках худенькие ладошки. Мальчик прерывающимся, стонущим голоском произнес:

– Дядь-денька. Дай хлебца. По-пожалуйста.

Рустем лихорадочно пошарил по своим карманам, пусто. Он повернулся к своему земляку:

– Белый, я видел, ты галеты грыз. Давай сюда.

– Блин, Рустик. Только одна осталась. Если бы я знал, что здесь такое, ни одной бы не съел, – и протянул ему последнюю галету.

Старшина забрал галету и поспешно протянул мальчишке. Мальчик схватил галету и, запихнув её целиком в рот, начал судорожно жевать. Рустам опустился на колени.

– Тебя как звать.

– Коля, – ответил мальчик.

– Так вот, Коля. Мы как спустимся вниз, я тебе ещё дам. У меня там, в машине осталось. Много.

– А не обманешь?

– Ты что. Солдат ребёнка никогда не обманет, – и не в силах справиться от нахлынувших на него чувств, пряча неожиданно выступившие слёзы, обнял его.

4

На сборы ушло около часа. Беженцы, собрав свои пожитки, пошли за солдатами, которые, меняясь попеременно, несли на развернутых плащ-палатках пятерых больных. Так как люди были обессилены из-за отсутствия воды и пищи, то дорога до того места, где ждали машины, заняла больше часа. Ещё полчаса ушло на то, чтобы рассадить людей по машинам и уложить больных. Екатерина оказала им первую помощь, всю, которую только смогла. Теперь она неотлучно находилась рядом с больными, которых поместили на «Урал» в середине колонны. Военнослужащие первым делом, прибыв к машинам, перетряхнули свои вещмешки. Они отдали беженцам все съестные припасы, которые у них нашлись, и большую часть питьевой воды.

Наконец все расселись, и колонна двинулась в обратном направлении.

Мотострелки сидели на броне притихшие, уже никто не жестикулировал, не пытался о чём-либо говорить, и почти все нервно курили.

Так молча проехали весь путь до перевала. На развилке колонна повернула вправо, оставляя за спиной узкую и жуткую дорогу на Мёртвый город, Рустам мысленно вознес хвалу Аллаху в благодарность за лёгкий путь. Но люди предполагают, а боги располагаю т.

Через двадцать минут головной танк встал, за ним встала и вся колонна. Рустам даже не спрыгнул с БТР, чтобы укрыться за его бортом. Он, не отрывая взгляда, смотрел на дорогу перед танком. Дорога была перекрыта сошедшим каменным оползнем. Оползень сошёл недавно, о чём говорил лёгкий столбик пыли, витавший над камнями, перекрыв дорогу намертво трёхметровым слоем крупных валунов. И всё равно, как бы не веря своим глазам, Рустем спрыгнул с БРТ, подбежал к завалу и, легко перепрыгивая с камня на камень, быстро достиг его вершины. Картина, открывшаяся его взору, оптимизма ему не добавила. Сошедшие с горы камни перекрыли дорогу полосой метров на двадцать, и было сразу понятно, что своими силами они не справятся даже за неделю. Рустам в бессилии присел на камень.

– Эй! Ну что там?

Рустам обернулся на крик. Это старший лейтенант Байраков, высунувшись из башенного люка в своём «чебурашном» шлеме, обращался к нему. Рустам, не желая отвечать, раздражённо махнул рукой справа налево, как бы рассекая воздух саблей. Байраков переспросил:

– Что, совсем хреново?

Тогда Кагирдзянов скрестил между собой руки и поднял над головой, давая понять, что путь перекрыт, а затем для большей убедительности провёл большим пальцем по горлу.

Байраков спрятался в башне.

«Майора вызывает», – подумал Рустам.

И точно, минут через пять из глубины колонны появился майор Листовой в сопровождении одного из десантников. Подойдя к завалу, они вскарабкались наверх и встали рядом со старшиной. Майор оглядел каменную «пробку», присвистнул, потом, не сдержавшись, длинно и грязно выматерился. Затем, обращаясь к своим спутникам, сказал:

– Что смотреть, встряли, мать его, – и стал спускаться вниз. Рустам вместе с «десантником» спустились следом. Внизу Листовой, подойдя к башне, сказал торчащему из люка Байракову, чтобы тот по связи вызвал всех офицеров и старших машин в голову колонны. Через три минуты все были в сборе.

Майор окинул всех долгим взглядом, полным сожаления, разочарования и тревоги. Тяжело вздохнул и начал:

– Товарищи командиры, обстановка складывается не в нашу пользу. Дорога перекрыта каменным завалом. Тут нет никакой диверсии, всё произошло естественным путём, здесь это бывает часто. Нам просто не повезло. Своими силами нам его не расчистить. Остается один путь, через Мёртвый город. Все бы ничего, но с нами беженцы, были бы одни, было бы проще, а так… Эх… – и майор на секунду замолк.

– Да ладно, подумаешь какой-то Мёртвый город, – вдруг подал голос пехотный лейтенант в начищенных ботинках, – пройдём как миленькие, у нас же танки.

Листовой посмотрел на лейтенанта взглядом директора школы, который смотрит на нашкодившего ученика, который ещё не осознал до конца тяжесть своего проступка.

– Во-первых, – начал майор, – старших по званию не перебивают. А во-вторых, месяц назад гуманитарку[11]везли, с танками и бээмпешками, и разведка была, и поддержка с воздуха. А «духи» так колонну разлохматили, что сутки потом стояли на месте, не пытаясь двигаться дальше, 45 процентов техники сожгли. Лучше молчи, коли путного сказать не можешь.