«Всё. И БТР накрылся, – мелькнуло в голове. – Сейчас, как слепых котят, положат всех».

Рустем, укрываясь за гусеницей танка, открыл огонь по зданию дома культуры. Стреляя короткими очередями по окнам, он слушал бой, пытаясь определить, из скольких стволов ведёт огонь противник и сколько ему отвечает.

– Так. С их стороны работает восемь-девять стволов, не больше. С моей не меньше десяти. А что Белый со своим пулемётом молчит?!

Рустем пошарил глазами вокруг. Белый лежал метрах в двух от танка, навалившись правым боком на пулемёт, как большая тряпичная кукла с неестественно вывернутыми руками и ногами. Он смотрел остекленевшими глазами в небо, а из разорванного пулями горла медленно сочилась кровь.

– Белый! Братуха!!! Как же так?! Вот суки позорные!!!

И старшина в ярости длинной очередью высадил весь магазин. Его заметили, пули в ответ звонко загремели о броню, по гусенице танка, грозя пугающими рикошетами. Одна из них, впившись в асфальт, выбила кусочек, который вонзился Рустему в щёку. Вздрогнув от боли, он выругался, инстинктивно прижимая ладонь к щеке, затем, нащупав, выдернул камешек, размазывая выступившую кровь по щеке. Эта внезапная боль отрезвила его. Вставив новый магазин, он ещё раз огляделся. Под танком вместе с ним укрывалось ещё пятеро бойцов, которые огрызались в сторону противника автоматными очередями. Только лежащий рядом штатный снайпер, бурят по национальности, Роман Иванов – Кнут, прозвище он получил за мастерское владение пастушьим кнутом, стрелял редко, тщательно выцеливая противника. Ещё, если судить по звуку, человек шесть вели огонь, прячась за колесами дымившегося БТР, который после попадания противотанковых гранат развернуло поперёк хода движения.

«Так. Итого минус восемь бойцов, – подсчитал Рустем, – да ещё трое в БТР и четверо в танке. Ведь там кто-то кричал. А сейчас не слышно».

Тут Рустем не то чтобы услышал, а почувствовал, как кто-то протопал сверху по броне танка, и он изумлённо уставился на Байракова, вдруг выросшего перед ним. Вид Андрея был страшен. Левая часть лица была сильно обожжена, покрывшись коричнево-бурой коркой, его ушастый шлемофон дымился, танковый комбинезон был разодран и прожжён во многих местах, обнажая тело. Неестественно чёрные кисти рук были разодраны и кровоточили. Байраков, не замечая Кагирдзянова, кинулся вновь к танку и, шевеля лопнувшими губами, хрипел:

– Витёк, держись. Сейчас вытащу.

Рустем сориентировался мгновенно и, крикнув солдатам, лежащим под танком: «Прикройте», – вылез наружу.

Он всё понял правильно. Старший лейтенант пытался вытянуть из люка своего механика-водителя, который, очевидно, был ранен или контужен и не мог самостоятельно двигаться. Подскочив, Рустем схватил за правую руку механика и, вцепившись в воротник его танковой куртки, стал помогать Андрею вытащить его из машины. Когда тело механика уже наполовину было вытащено из машины, Байраков вдруг дернулся и начал валиться на Рустема. Выпустив тело механика из рук, Рустем подхватил Андрея. Он только успел заметить дырку на груди Андрея, как какая-то невидимая сила рванула его за правое плечо, пронзая болью. Охнув, Рустем осел, выпуская из рук тело Андрея, и, упав на левый бок, быстро заполз под танк. Он осмотрел плечо, всё было в порядке, пуля попала в бронежилет, на некоторое время «отсушив» руку. Старшина толкнул ногой Иванова.

– Кнут, в левом здании снайпер. Это твоя работа.

Роман, кивнув головой, переместился к противоположной гусенице и, припав к прицелу, начал выискивать цель. Рустем прислушался, пока он помогал Байракову, перестрелка пошла на убыль. Только редкие выстрелы сотрясали воздух. Нападавшие прекратили огонь, понимая, что первый эффект неожиданности прошёл и миротворцам удалось организовать оборону.

Но миротворцы были в менее выгодной позиции, находясь на открытой местности, так как «духи» имели возможность свободно передвигаться и менять позиции, укрываясь за стенами домов.

«Сейчас снайперы начнут работать, – понял Кагирдзянов, – вот они нас перещёлкают как уток на болоте. Надо как-то вырываться. Эх, если бы майор подошёл да прикрыл нас с другого БТР, тогда был бы шанс вырваться. Только как ему сообщить, радиста одним из первых завалили».

Радист лежал ничком недалеко от пулемётчика, около его головы образовалась лужица крови, а радиостанция, висевшая на спине, была изрешечена пулями.

За спиной раздался выстрел из винтовки Иванова.

– Есть, – радостно воскликнул Роман. Тут же поодаль прогремел ещё выстрел.

– Что «есть», Кнут? Попал, что ли? – и Рустем повернулся в его сторону.

Роман, уткнувшись лицом в приклад, молчал. Рустем подполз к нему, перевернул его за плечо к себе лицом. Пуля душманского снайпера вошла ему в левую глазницу.

«Наповал. Сейчас и нас начнут бить», – понял он, отползая к центру днища танка. Затем, обращая к солдатам, сказал:

– Мужики, осторожно! Снайпера работают.

6

Рустем лихорадочно думал, пытаясь найти решение, как выйти из создавшейся ситуации. Конечно, можно было бы отлежаться под машинами до темноты и потом спокойно отойти. Но подбитый БТР начинал дымить всё сильнее и кое-где стали показываться языки пламени.

Танк, под которым прятался старшина с солдатами, тоже дымил, чёрная и прогорклая гарь уже начала забираться под днище, затрудняя дыхание. И к довершению из пробитых топливных баков стекало на асфальт горючее, образуя лужу, которая с каждой минутой становилась больше, грозя залить всё пространство под танком. Если оно загорится, то Рустем с бойцами окажется в огненной ловушке, выходя из которой, они попадут под прицельный снайперский огонь.

«Так вот почему «духи» замолчали, – решил Рустем, – они ждут, когда огонь разгорится и начнет нас выкуривать наружу. Вот они тогда нас как в тире перещёлкают. Эх, нам бы пару дымовых гранат».

Вдруг его осенило. Он осторожно подполз к безжизненному телу Иванова. Снайпер был любителем военной пиротехники, хлебом не корми, а дай подымить или повзрывать что-нибудь. У него всегда с собой что-то было: или «файер», или дымовая граната, или взрывпакет. Вот и сейчас, обыскав тело Романа, Рустем нашёл две дымовые гранаты, белого и оранжевого огня. Он обратился к солдатам:

– Слушай сюда. Решение такое. Ждём, когда дым с машин будет поплотнее. Затем бросаем по гранате в разные стороны, ставим завесу и прорываемся под её прикрытием назад к колонне. Всё делаем по моей команде.

Затем он прополз к корме танка и, обратив на себя внимание ближайшего солдата, сидящего под БТР, объяснил суть своей задумки.

Оставалось только ждать. Дыма от горящих машин становилась всё больше, всё тяжелее было дышать, время действовать наступило. Рустем кинул поочередно вправо и влево по дымовой гранате. Дым из бумажных гильз торопливо начал выбираться наружу. «Духи», почуяв неладное, открыли беспорядочный огонь. Броня зазвенела от ударов пуль. Солдаты приготовились к броску, но огонь был настолько плотным, что Кагирдзянов никак не мог решиться отдать команду, казалось, стоит им только высунуться, их сразу срежет огнем противника. Неожиданно, перекрывая автоматную стрельбу, со стороны дороги, откуда они пришли, загрохотал крупнокалиберный пулемёт. Это майор Листовой отправил им на выручку БТР, который, не выезжая на площадь, под прикрытием ближайшего к площади дома открыл стрельбу по противнику, пытаясь подавить его огневые точки.