было меньше света и более тесно. Мой взгляд скользнул по пяти тарелкам с едой, которые кто-то принес для меня. На этот раз меня кормили, но я не потрудилась встать.

У меня совсем не было аппетита – то ли из-за инфекции, то ли из-за того, что я убила человека, которого любила. Торин. Воспоминание об этом было подобно тысяче камней, давящих мне на грудь, раздавливающих ребра.

Казалось, нормальная жизнь была миллион лет назад. Я с трудом могла вспомнить, как выглядел Фейриленд, не говоря уже о квартире, которую я делила с Эндрю.

Человеческий мир казался далеким серым сном, расплывчатым и нереальным. Я смутно помнила комнату с белыми стенами и кухню внизу. Голубое стеганое одеяло. Бар, в который я ходила с Шалини каждую неделю…

Это было похоже на совершенно другую планету.

Воспоминания о Фейриленде оказались немного ярче – возвышающийся темный замок, заснеженные долины и горы. Но думать об этом было больно. В основном я думала о Торине.

В данный момент моей вселенной был Король Благих и четыре тесные стены вокруг.

Поморщившись, я завела руку за спину. Кожа была горячей и опухшей. Снова заражение. Я села и перед глазами все поплыло, а желудок скрутило от тошноты. Каждый дюйм тела остро реагировал на прикосновения, меня бросало то в жар, то в холод.

Я закрыла глаза, словно в бреду. Мозг заставлял заново переживать те мгновения с кружившимися вокруг нас красными листьями и вьющимися по колоннам виноградными лозами, которые казались живыми.

Во время поединка я даже на мгновение вообразила, что листья и виноградные лозы отвечают мне, но, должно быть, это игра моего воображения. Боль и лихорадка дезориентировали, стирая границы между реальностью и вымыслом.

Мое внимание привлек звук поворачивающегося замка, дверь со скрипом открылась. Дверной проем заполнила внушительная фигура Морганта. Будь у меня энергия и силы, я бы напала на него, вот только не было уверенности, что я даже стоять смогу. От факелов в коридоре в камеру проникал свет. Моргант нахмурился, глядя на еду на полу.

– Почему ты не ешь?

Я не удостоила его ответа, а просто молча уставилась на него.

– Ты что, пытаешься здесь умереть? – резко спросил он. – Потому что в королевстве Мэб Императрица Темного Кромма обладает привилегией самой выбирать, когда ее пленники будут жить, а когда умрут. И как они умрут – тоже выбирает.

Я склонила голову набок, держа рот на замке. Он втянул носом воздух.

– Что-то гнилью попахивает.

Я одарила его мрачной улыбкой.

– Что ж, Моргант, это, должно быть, я. Я прекрасно понимаю, что мышление – не самая сильная твоя сторона, и у тебя, вероятно, не больше двух мозговых клеток, но если кого-то запереть в крошечной камере на несколько дней подряд, от него начинает плохо пахнуть. И знаешь что, Моргант? Мне действительно все равно.

– Почему? – резко спросил он.

– Что «почему»?

– Почему тебе все равно?

Я уставилась на него, была в ярости.

– Ты и твоя королева сделали все возможное, чтобы дать мне понять, что я ничего не контролирую. Ты выбираешь, когда у меня есть еда или вода. От тебя зависит, буду я жить или умру. И ты вынудил меня убить мужчину, в которого я была влюблена.

– У тебя есть контроль. У тебя есть магия, которую ты отказываешься использовать. Ты в курсе, что можешь сама себя исцелить? – Он присел на корточки, уставившись на меня так, словно изучал инопланетный экземпляр. – Хочешь отомстить?

Разумеется, я хотела отомстить. Мне хотелось убить и его, и его королеву, но мое положение к этому не располагало. Я прикусила губу.

– Королева твоя мать? Или ты ее консорт? Или все вместе?

Он скривил губы.

– Она моя мать.

– Вижу, ты унаследовал черные крылья и извращенную душу.

– В королевской семье у всех черные крылья, – резко ответил он. – Некоторые просто слишком глупы, чтобы ими пользоваться, и ты ничего не знаешь о моей душе.

– Ладно.

Он втянул носом воздух.

– У тебя снова инфекция в ране. И ты отказываешься себя исцелить.

Когда я не ответила, он схватил меня за плечо и резко развернул, чтобы осмотреть спину. На мне была все та же грязная, пропитанная кровью черная одежда, в которой я лежала несколько дней, а отсутствие возможности искупаться легко объясняло, почему так быстро началось заражение. Я застонала, когда он разорвал мою рубашку и обнажил зараженное плечо.

– Ты не обнаглел? – огрызнулась я. – У тебя не самые лучшие манеры обращения с больными.

– И все же, здесь больше никто тебе не помогает, согласись? – тихо произнес он.

Я закрыла глаза. Будь Торин жив, он бы помог мне. Моргант провел пальцами по моей воспаленной коже. От боли я невольно поморщилась, но через мгновение по коже пронеслась успокаивающая магия Морганта, очищая, подобно теплой воде.

Зачем он меня лечил? Чего еще хотели от меня эти люди?

Когда он закончил, я повела плечом и вдохнула полной грудью. Затем снова повернулась к нему лицом. Перед глазами сосульками свисали мои грязные волосы.

– Зачем ты здесь? – спросила я.

– Ешь свою еду, – рявкнул он.

Он поднял с пола одну из металлических мисок, наполненную рисом и овощами, и протянул ее мне. Я уставилась на нее, почти впадая в истерику от мысли, что эти люди гордились своим вегетарианством, в то время как явно наслаждались садизмом.

Это было похоже на очередную игру. Он приказывал мне есть, потому что я не хотела, а ему просто хотелось напомнить, что власть надо мной только в его руках. Я встретилась с ним взглядом и снова замолчала.

– Неблагие не могут быть слабыми, – произнес он низким голосом.

Я склонила голову набок.

– А я не одна из вас. Ваш народ вызывает у меня отвращение.

Все произошло в мгновение ока. Его мощная рука схватила меня за шею. В одно мгновение мы оказались на полу, а в следующее он поднялся, схватил меня за горло и начал душить.

– В тебе больше силы, чем ты думаешь, Заблудшая, и единственный способ выжить – научиться пользоваться этим. Я хочу, чтобы ты выжила. Но сила приходит только через боль. Ты понимаешь?

Он бросил меня на пол, и я сильно ударилась о камни.

Что нас не убивает, то делает сильнее.

Итак, я подверглась жестокому обращению со стороны мускулистого фейри-Ницше.

– Ты пронзила клинком Благого Короля, – сказал он. – Теперь ты одна из нас. У каждого Неблагого есть магия, но ты для нас бесполезна, пока не сможешь призвать свою.

Он отвернулся. Дверь за ним захлопнулась,