– Не кипятись, слушай. Твой дед всем рассказал историю своей жизни. Он был старый, когда взял слово с твоего отца и дяди, но я уверен, если бы он был молодой, то так не поступил бы, а отомстил бы сам, потому что тяжело жить, видя осуждающие взгляды людей, говорящие: «Не мужчины вы, не отомстили». Ты понимаешь меня, Адам?

– Да, дядя Исмаил.

– Так вот, Адам, ты не найдёшь себе покоя, пока не отомстишь. Да и отец твой с дядей не найдут покоя, раз уж они дали слово своему отцу.

– Но я ведь не давал слова! – уже не в силах сдерживать себя, крикнул Адам.

– Правильно, Адам, но тебе сколько лет? Восемь? Ты и кинжал-то еле поднимешь сейчас. Но если начнешь заниматься, то, когда станешь взрослым, ты сможешь один одолеть многих кровников, точно так же, как Азамат.

– Я буду лучше Азамата! – Адам вскочил. – И я убью ещё больше Гацуевых!

– Садись, – сказал Исмаил. – Если твой отец узнает, что ты задумал, тебе не поздоровится. Если ты хочешь научиться мастерству владения кинжалом, то об этом никто не должен знать.

– Как мне это сделать, дядя Исмаил?

– Ты очень хочешь отомстить?

– Очень-очень сильно!

– Тогда ты найдёшь способ, как это сделать, – сказал Исмаил и, потянувшись, медленно лег на траву.

Адам лег рядом. Так они лежали некоторое время молча, смотря в небо, потом Адам сказал:

– Дядя Исмаил, никуда не уходите! Я сейчас вернусь!

Адам побежал в сторону села, а Исмаил вскоре незаметно для себя уснул. Когда он проснулся, увидел рядом два листочка бумаги. На первом было написано: «Большое спасибо, дядя Исмаил. Я клянусь, что унесу наш разговор в могилу. Ради Аллаха, передайте моё письмо отцу». Во второй записке было написано: «Отец, не ищи меня. Я вернусь домой через десять лет. Твой сын Адам».

***

Десять лет спустя всадник в нарядной черкеске спустился с гор и въехал в село Баражой. Он ехал не спеша, и люди, увидев прекрасного скакуна, оборачивались с восхищением и завистью. «Вот это конь», – говорили одни. «Кто этот джигит?» – спрашивали другие.

Незнакомец был молодым юношей, на вид лет восемнадцати, – стройный, красивый, подтянутый. Добравшись до дома Гацуевых, он неторопливо и с достоинством сошёл с седла. Напротив двора возились мужчины разного возраста, занятые починкой арбы и другими делами. Увидев коня, Гацуевы все как один уставились на него, словно не замечая всадника.

– Доброго вам дня, – сказал джигит.

– И тебе доброго дня, – ответил кто-то из толпы.

– Было бы правильно сказать: «Мир вашему дому», – сказал кто-то ещё.

– Я пришёл к вам не с миром. Я пришёл к вам с войной. Я Адам Даргов, и я пришёл, чтобы отомстить за свой род.

– Так это, видно, и есть тот мальчик, который пропал десять лет назад, – сказал кто-то из толпы.

Адам медленно снял папаху.

– Я хочу, чтобы со мной сразились шесть человек, – уверенно сказал он.

В толпе послышались смешки.

– А ты сказал об этом своему отцу? – спросил кто-то.

– Нет, но он узнает, как только я отправлю шесть человек на встречу с Аллахом.

Сказать такое мог только невоспитанный человек или человек, всецело одержимый своей целью. Всем стало ясно, что Адам сделает всё, чтобы бой состоялся.

– Ты подумай сначала о своем отце, прежде чем отправишься на тот свет, – произнёс уверенный голос из толпы.

Адам принялся внимательно всматриваться в людей, его взгляд остановился на статном молодом джигите, который был на голову выше остальных. Адам медленно запустил руку за пояс, и в следующую секунду его загнутый турецкий кинжал молнией полетел в цель. Никто ничего не успел понять, а парень рухнул на землю. Все бросились к нему и увидели, что кинжал глубоко рассек ему ключицу. Парень был мёртв.

Адам смотрел на них всё так же спокойно и ждал ответных действий.

– Ты убил его подло, так же, как твой дядя Лорс пытался убить Азамата, – сказал ещё один из рода Гацуевых.

Но едва он успел договорить, как его ключицу разрубил второй кинжал…

– Я думал, что вы, как мужчины, будете сражаться со мной. Но, видимо, вы больше любите говорить, – сказал Адам. Однако когда присутствующие все как один, обнажив кинжалы, бросились ему навстречу, он улыбнулся: – Или вы хотите драться со мной все сразу, а не по одному?.. Ну, что ж, я согласен.

– Стойте! – вдруг крикнул кто-то, и все остановились. – Видно, что ты хорошо подготовился, Адам. Хвала Всевышнему, что у нас есть такие искусные воины. Ты мог бы применить своё мастерство в войне против врагов, что опустошают наши земли. Я предлагаю тебе остановиться и не забирать души ни в чём не повинных людей. Я Рахман, один из старших в роду Гацуевых. Я даю слово, что никто не будет мстить за этих двоих. Опомнись, не приноси несчастье ни своим, ни нашим. Мы жили в мире больше десяти лет, с того времени, как всё началось. Одно неправильное решение принесёт несчастье следующим поколениям. Одумайся!

Адам подождал, давая Рахману возможность договорить. Потом сказал:

– Меня не было десять лет. Все эти годы я жил только с одной мыслью – отомстить. День и ночь я обучался владению кинжалами у разных мастеров, и теперь меня никто не остановит. Что касается будущих поколений – оставим продолжение этой войны на их усмотрение. Пускай они сами решат, как им поступить. Сегодня я не уйду отсюда до тех пор, пока мои глаза не увидят шесть поверженных тел. Мне нужны ещё четверо, и я надеюсь, что среди вас есть достойные мужчины, готовые сразиться и умереть.

После этих слов наступила пронзительная тишина. Все прекрасно понимали, что любой, кто кинется в бой, будет лежать рядом с теми двоими. Но что для горца жизнь без чести? И молодые сильные ребята один за другим выходили на верную смерть. Ни один из этих боев не продлился более минуты. Адам играючи убивал своих противников. Когда дошла очередь до шестого, Адам заглянул ему в глаза и холодно сказал:

– Ты последний, я могу тебя пощадить. Всё, что тебе надо сказать, это «Пощади меня». И тогда, даю слово, я не убью тебя.

– Попросить пощады? – смеясь, сказал Альви Гацуев, который и был этим последним. – Если на то будет воля Всевышнего, я погибну так же достойно, как и мои братья. Но я верю в справедливость. Я верю, что когда-нибудь из нашего рода выйдет более достойный воин. Ты посмел подумать, что один из нас будет просить пощады, значит, придёт и твой час, и ты сам будешь просить пощадить тебя. Теперь я готов.

Они сблизились, и первым же ударом Адам сразил Альви наповал. После того, как душа покинула тело Альви, Адам наклонился над ним и взглянул в его глаза. На губах Альви застыла улыбка, Адам будто снова услышал его последние слова: «Придёт время, и ты сам будешь просить пощады». Адам прикрыл ему глаза и сказал: «Пусть Всевышний простит тебе все грехи». Затем он спокойно оглядел оставшихся. Он не заметил у них ни страха, ни печали, а лишь невысказанный вопрос: «Что дальше?». Хотя и так было ясно, что дальше их ожидала долгая война между Гацуевыми и Дарговыми. И, о чём бы они ни договаривались, всегда найдется такой, как Адам, кто превратит любое перемирие между ними – в войну.